Усморье - Беляева Вика

Вика Беляева

Усморье

В эту мрачную деревню мы попадаем из-за сестры Антона Ланы. Ее токсикоз и нас отравлял последствиями. Всю дорогу Ланка ворчала, ругалась, рыдала, выбегала дышать, рвала, снова рыдала и проклинал нас за то, что взяли ее с собой.

Когда туман смешался с осенними сумерками, Антон предложил съехать с трассы и просто отдохнуть от дороги под деревьями.

Она наотрез отказывается скоротать ночь в дороге. Мы второй день едем от родителей, совершенно вымотанные жарой.

Северные редкие деревни, прячущиеся в лесах, неприятно отталкивают меня от ночлега. Но Лана просто заставляет нас начать поиски гостиницы или чего то похожего на неё.

В какой-то момент мы сворачиваем с трассы и заезжаем в очередную деревню. Людей в ней не много. Когда мы спрашиваем о гостинице на нас смотрят, как на идиотов. Какая то рыжая тётка говорит, что местная баба Акулина сдаёт комнаты, объясняя нам, где искать её дом.

Мы быстро доезжаем до домика на другом конце деревни. Он даже кажется уютнее и приятнее остальных домов: светлый забор, открытые голубые ставни и кусты роз пахнут миром.

Антон стучит в калитку и из дома выходит пожилая, но милая женщина в белой косынке в горошек. Лана, поглаживая свой живот, быстро договаривается о ночлеге. Бабка Акулина предлагает нам две комнаты в доме, который внутри кажется гораздо больше, чем снаружи. Мы договариваемся о том, что так же будем платить за еду и, возможно, останемся на день другой.

Выгрузив вещи, мы решаем осмотреться в деревне, название которой, как сказала бабка, Усморье.

По дороге мы встречаем конопатого мальчишку. Антон, разговорив его, даёт ему сотню «на мороженное», и тот рассказывает, что деревне уже не один век, но из-за болезней, смертности и того, что многие жители уезжают в город, людей в ней почти не осталось. Мальчишка тоже скоро должен будет уехать из деревни с матерью, потому что с его отцом что-то случилось.

Что именно случилось он не успевает рассказать, мать резко окрикивает его, и он быстро убегает к ней.

«Странная эта какая-то деревня злая и холодная»  говорю я ребятам. Антон улыбается, а Лана показывает мне язык. «Вот вечно ты негатив пускаешь в воздух, а воздух здесь волшебный. Мне это, кстати, очень полезно! Пожаааалуста, давайте завтра тоже здесь побродим по лесу, грибы пособираем, ведь один день ничего не поменяет! Дом хороший, комнаты классные, бабка милая!»

Я точно не хочу оставаться в Усморье. Мне здесь всё не нравится, так же, как бывает не нравится совершенно незнакомый человек. О нём ничего не знаешь, но чувствуешь опасность или просто нежелание быть рядом.

Но я говорю, чтобы переключить разговор просто: «Посмотрим». В этот момент на небе сверкает молния, со всех сторон слетаются густые тучи, и мы ели ели успеваем добежать до дома.

На часах уже 19.40 и наши желудки голодно бурчат. Баба Акулина накрывает нам на кухне стол. На вышитой скатерти аккуратно разложены тарелки с едой: варёная картошка, посыпанная ароматным укропом, малосольные огурцы и ещё недоспелые помидоры, пышные оладьи, большая сковородка с яичницей и салом, домашний хлеб, молоко и мёд.

Аппетитно уплетая всю эту простую, но вкусную еду мы болтаем о том, о сём. Акулина сидит рядом, достав бутыль с какой-то настойкой разливает всем по нам по кружкам. Настой пахнет хвоей, листьями и ягодами. Бабка говорит, что это сваренный на меду и воде из какого то ручья, особенный напиток. Забирающий недуги, хвори, усталость и улучшающий сон. Лана отказывается, но бабка говорит, что настойка на лесных травках будет ей только на пользу д ля хорошего сна.

Мы из вежливости делаем по несколько глотков.Напиток оказывается на столько вкусным, что я залпом допиваю все содержимое кружки до конца . Пока мы ужинаем за окном начинается страшный ливень, мы даже радуемся тому, что застали его не в дороге. Акулина закрывает в доме все ставни. На кухне горит лишь слабый электрический свет. От этого становится очень неуютно.

И вдруг я почему то спрашиваю у Акулины: «А что в вашей деревне нет церкви? Мы гуляли и не видели её». Акулина странно и, как мне кажется, зло глядит на меня, а потом отвечает: «Зачем же нам церковь, нас тут всего то человек 50 живёт!»

Вскоре мы идём спать. Каждый из нас так вымотан за день, что почти сразу проваливается в сон.

В какой то момент я понимаю, что не сплю, а стою в ночной рубашке посреди комнаты. Со странным ощущением я пытаюсь повернуть голову, чтобы понять, что происходит, но не могу. Я ничего не вижу нигде не горит свет. И я стою совершенно опустошённая, не владея своим телом и понимаю, что на меня кто-то смотрит. Взглядом это назвать нельзя, потому что это больше похоже на гипнотическую игру этого нечто в моём мозгу и сознании. Как будто самые непостижимые вещи мира проникают в моё тело, так, словно само Зло питается мной в этот момент.

На меня накатывает ощущение невыносимого ужаса я хочу кричать и бежать одновременно, но ничего не могу сделать. Повинуясь воле этого Зла я падаю на пол в странной и неудобной позе. В этот момент одна из моих рук плетей скользит по шее, касаясь серебряного крестика, сделанного моим отцом. На мгновение ко мне возвращается воля и я встаю.

Злу это не нравится, я чувствую, как оно опять пытается полностью завладеть мной, но теперь это не выходит до конца. Мне кажется, что ему зачем-то необходимо, ковыряться в моей памяти и душе. Я пытаюсь с этим бороться выталкивая своей энергией эту чудовищную силу из себя. Зло, похоже, слабеет, и, видимо от этого становится жёстче. Я чувствую, как оно дышит смрадом мне в лицо. Не понятно сколько длится этот мучительный бред, когда вдруг где-то громко и ясно кричит петух. Я чувствую ярость Зла, которое в этот момент сквозь стену покидает комнату. Обессиленная я падаю в самый глубокий в мире сон.

Я просыпаюсь от резкого тормошения. «Саша, Саааша, Санька, да просыпайся ты уже»  слышу я низкий голос Антона. Открываю глаза и секунду соображаю где я. Антон смотрит на меня и смеясь говорит: «Ну, наконец то! Еле разбудил, ты видишь, что проснулась-то на полу, во сне что ли шмякнулась?! Идём завтракать, Лана с бабкой уже на кухне!»

Я по инерции встаю, одеваюсь и иду умываться на улицу. Набирая в ладони прохладную воду из рукомойника, я понимаю, что события ночи так же реальны, как мой налёт на зубах из-за отсутствие грёбаной зубной щётки и пасты. От принятия этой мысли мне становится спокойнее, потому что единственно правильным решением становиться желание как можно скорее валить из деревенской дыры! Вода стекает сквозь ладони, я наклоняюсь, чтобы набрать её снова и больно ударяюсь об алюминиевый рукомойник. С этим ударом приходит осознание того, что Антон и Лана мне не поверят, приняв мои слова за личное капризное нежелание быть в этой деревне.

В форточку Антон зовёт меня на завтрак, а я цепляюсь за сотовый телефон как за последнюю соломинку. В кармане джинс нащупываю наш общий неразряженный сотовый, антеннки на котором с самого приезда в Усморье отсутствуют. Только сейчас я понимаю бредовость и необъяснимую тяжесть этой ситуации. Я машу рукой Антону и вижу боковым зрением, как Акулина следит за мной сквозь полуоткрытую входную дверь. И тут я начинаю исполнять. Незаметно нажимаю на мелодию звонка, подношу трубку к уху и имитирую, что веду диалог с несуществующим собеседником. Антон и бабка с разных ракурсов смотрят на меня.

Я захожу в дом и суетливо объясняю, что мне срочно нужно возвращаться на работу. Это выглядит довольно убедительно. Все обреченно слушают меня и только Акулина говорит совершенно спокойно: «В нашей деревне не работает сотовая связь!» Я держу себя в руках, чтобы не проколоться и отвечаю что-то из серии: «видать, прорвалась связь сквозь лес!» Потом, не дав опомниться ребятам, говорю: «Быстро собирайтесь, нам ещё ехать больше суток!»