Впереди, по обычаю, стояли щитоносцы, из оружия у которых был только длинный кинжал. Они держали массивные деревянные щиты в рост человека, за которым вполне безопасно прятался лучник с двумя колчанами стрел. Пара щитоносец-лучник была основной воинской единицей в Месопотамии этого времени.
Командующий на своем жеребце объехал стены небольшого города, густо обложенные его войсками. Основной участок для штурма он наметил в районе ворот, защищенных с двух сторон массивными квадратными башнями. Захватив стены вокруг них, можно было безболезненно открыть доступ в город и перебить уступающего числом противника в уличных схватках. А то и просто расстрелять его с высоты. На стенах города не было видно суеты, что царапнуло сердце ташлишу неприятным предчувствием. Не так, совсем не так выглядят города, осажденные огромной армией. Еще одной неприятностью было то, что перс сказал правду. На два дня пути вокруг не было ни продовольствия, ни людей. Конные полусотни дошли до обитаемых земель, но там их встретили отборные отряды тяжелой кавалерии, которые просто разметали их в стороны. Назад вернулась примерно половина воинов, вышедших на разведку.
О боги, куда же я влип? думал Хумбан-Унташ. ведь если я не возьму этот проклятый город, то армия просто перемрет тут от голода и болезней. А потом подойдет персидская конница и просто вытопчет тех, кто еще будет стоять на ногах. Как там сказал перс? Хочу ли я на встречу с Тананну? Не самая худшая участь. С честью пасть в бою куда лучше, чем быть казненным лютой смертью по прихоти царя. По крайней мере, позор не падет на головы детей, которые примут отцовское наследство и продолжат его славный род. А смерть- это всего лишь смерть. Он воин, пристало ли ему ее бояться?
Глава шестая. Штурм Адамдуна
Раздался рев труб, и по команде сотников, воины двинулись вперед. Штурм планировалось вести с четырех направлений, но в районе ворот были сконцентрированы основные силы, таран и осадные башни. Натужно кряхтя, десятки воинов на первом ярусе стронули с места массивные деревянные конструкции и медленно покатили их к стенам.
Щитоносцы пошли вперед, формируя первый рубеж, с которого лучники будут давить оборону на стенах. Они остановились, и те сделали залп. В ответ на стенах началась суета, между зубцов появились странные агрегаты, украшенные, тем не менее, массивным наконечником. Раздалась отрывистая команда, и с сухим деревянным стуком неведомая машина выпустила стрелу длиной почти в рост человека. А за ней еще одна, и еще. Два десятка огромных стрел полетели в сторону наступающего войска, после чего промежутки между зубцами, где стояли стрелометы, были закрыты толстыми деревянными щитами. Эффект от выстрела был ужасен, с хрустом были проломлены щиты, и сразу десяток воинов пронзило насквозь. Ташлишу увидел, как перед ним упали сразу два солдата, пронзенные одной огромной стрелой. Они умерли на месте, а их товарищи в ужасе отскочили в стороны, не веря своим глазам. Едва начавшаяся паника была быстро пресечена. Ну, подумаешь, персы научились копья далеко и сильно кидать. Что же, они копий никогда не видели? Поэтому еще один залп баллист тоже проредил щитоносцев и лучников, но ни на что особенно не повлиял, потому что тех были многие тысячи. Неумолимая волна приближалась к стенам, поливая защитников тучей стрел. Баллисты делали залп за залпом, круша неприступный ранее строй. Но щитоносцы смыкались, перешагивая через пронзенных товарищей, и шли дальше, защищая своими телами лучников, раз не справлялись щиты. Раненых после таких выстрелов практически не оставалось. Редкие счастливцы, получившие огромную стрелу в ногу, истекали кровью за считанные минуты. Мало кто из воинов, видевших, как пробивает грудь идущего рядом товарища, не обгадился. Но это в бою незазорно. Главное, вперед идти, и щит держать. А смерть, она ко всем придет в свое время. Это как великие боги рассудят.
Но это были не все сюрпризы. Как только башни подошли к городу и пересекли невидимую линию, выложенную валунами, из города полетели камни. Булыжник весом в пять килограммов ударил в грудь воина в полотняном доспехе и бронзовом круглом шлеме. Сломанной куклой несчастного отбросило на шесть шагов назад, выворотив из груди острые осколки ребер. Колышущиеся неровными движениями обнаженные легкие просвечивали в ране, а лицо воина приняло бело-синюшный оттенок. Он лежал на земле, судорожно подергивая конечностями, но это ничего не значило. Он уже умер. Недалеко от него камень попал в голову мечника, разбив ее в кровавую кашу, а особенно удачный выстрел попал в осадную башню, перебив пару досок откидного моста. Маленькие требушеты перезаряжались быстро. Персы, подгоняемые матюками десятников, резво подтаскивали камни, сложенные рядом. Выстрелы шли с интервалом в 12 минуты, иногда попадая в осадные башни, которые и были их основной мишенью. Камни били в деревянную раму, ломая бревна и выбивая дождь из щепок, ранящий воинов. Но чаще снаряды попадали в шеренги наступающей пехоты, убивая солдат, и делая в них целые просеки. Башни подходили ко второй линии валунов, и инженеры, следящие за этим, дали команду расчетам требушетов, чтобы те вытащили из корзины с грузом по три камня. Следующий залп накрыл наступающую волну более удачно. Одна из башен покосилась, когда камень перебил переднюю опору, а остальные имели те или иные повреждения, зияя дырами в деревянной обшивке. Воины эламитов роптали, видя ничтожность своих усилий, и десятникам пришлось некоторых отходить палками, и пинками погнать вперед. Персы и аншанские лучники тоже пускали тучи стрел, неся ощутимые потери. Но в целом счет пока был сильно в их сторону, потому что стрелять со стены, имея возможность спрятаться за кирпичный зубец- это совсем не то, что ловить стрелы грудью в чистом поле.
Наконец таран подъехал к воротам и стал под методичное уханье воинов молотить по ним окованным бронзой концом. Ворота дрожали, но не поддавались. Сверху со стен и башен на таран бросали большие камни, но крепкие доски и толстый каркас держались на совесть. Лучники прицельно стреляли по бойцам на городских башнях, кидающим небольшие валуны, и те падали, зачастую не успев сделать свое дело. Их камни подхватывали товарищи и бросали сверху на крышу тарана. Отряды, подошедшие к стенам первыми, были буквально сметены огнем аншанских стрелков, которые засели у боковых окон башен. Но наступающих было очень и очень много. Злоба, жадность и страх наказания гнали воинов вперед. Они хотели есть, пить, денег, пригнать корову домой и перерезать глотки этим проклятым шакалам, трусливо кидающимся камнями из-за стен. Две оставшиеся на ходу и сильно побитые башни подошли к стенам, на верхний ярус резво залезли лучники, метатели дротиков и щитоносцы. Последние выстроили непроницаемую стену, из-за которой стрелки открыли огонь по защитникам. Быстро очистив участок стены, осадная башня с грохотом опустила мост, с которого на стену стали прыгать отборные воины в лучших доспехах, которые тут же начали строиться по четыре, занимая все пространство в ширину. Но тут от соседней башни крепости ударили фалангисты, прикрытые мощными щитами. Длиннейшие пики, скопированные Максом с македонских сарисс, безнаказанно поражали эламскую пехоту, которая просто не могла дотянуться до врага. Через пять минут стену очистили, а в осадную башню ворвались персы. Они порубили топорами лестницы, и лишили врага возможности как подняться на стену, так и спуститься с верхнего яруса. После этого башню облили маслом и подожгли. Лучники наверху, попавшие в ловушку, сгорели заживо, оглашая страшными криками поля боя. Те, кто успел, попрыгали вниз и переломали себе ноги и руки, а потом, беспомощные, были придавлены горящими обломками рушащейся башни. Крики задыхающихся в едком дыму и обожженных людей деморализовали войско. Видя и слыша это, эламские бойцы бросили последнюю башню, оставшуюся на ходу, и начали отступать. За ними начали отступать и воины от стен, оставив своих товарищей, ошпаренных кипятком и маслом, валяться внизу, вопя от боли. Таран тоже начал отъезжать от ворот и покатился в сторону лагеря.