Завернувшись в белоснежный халат, еще раз обошла комнату, в очередной раз, просмотрев каждый из рисунков. Да, здесь жить можно. Вода это, конечно, хорошо, но нужно было что-нибудь съесть, поэтому несмело открыла дверь и пошла вниз.
Шла тихо, но деревянные ступени все равно поскрипывали. По ногам потянул приятный холодок, как только я спустилась со второго этажа. Дверь в гостиную была по-прежнему закрыта, поэтому, немного осмелев, я вбежала в кухню и тут же опешила. Лазарев стоял у плиты и разговаривал по телефону. Мой желудок снова громко ухнул, учуяв запах горячей еды, поэтому остаться незамеченной не получилось. Сережа повернулся, смерив меня безразличным взглядом, затем тихо бросил что-то в трубку и убрал телефон в карман.
Картошка жаренная, огурцы соленые, капуста квашеная, но если ты такое не ешь, то могу
Ем, довольно громко выкрикнула я.
Лазарь обернулся, прислонившись к кухонному гарнитуру. Его еще влажные волосы поблескивали в ярком свете солнца, он был в одних джинсах, демонстрируя красоту своего торса. Я готова была забыть, что хочу есть, потому что во рту все пересохло. Он улыбнулся и сложил руки на груди, приводя в движение мышцы пресса. Су*а! Еще издевается!
А кофе здесь можно найти? отвернулась, принявшись осматривать кухню при дневном свете. По трем сторонам комнаты были сплошные окна, занавешенные тонкими кружевными занавесками, здесь не было привычного ощущения замкнутого пространства, потому что шкафчики оплетали комнату только понизу, не нарушая ощущение воздушности. Ну и, конечно, уже ставшая привычной герань на подоконниках.
Здесь есть все, он поставил передо мной маленькую керамическую чашку с цветочным узором и налил ароматный напиток из старой турки.
Чей это дом? Я даже прищурилась от удовольствия, когда крепкая жидкость проскользнула в желудок.
Мой, довольно резко ответил Лазарь и поставил сковородку на середину круглого стола.
Черт! Как вкусно пахнет! Мой рот наполнился слюной, а руки сами потянулись к вилке.
Лопай, он открыл большой двустворчатых холодильник и достал глиняный кувшин с молоком, сыр и сливочное масло.
Который сейчас час? Утро?
Уже почти вечер, мы проспали больше суток, он рассмеялся и, взобрался на стул с ногами. Давно я так не отсыпался.
И я.
Сережа пил молоко прямо из кувшина. Он постоянно ощупывал карман, проверяя телефон, было видно, как он напряжен. Рельефные мышцы груди дрожали, пальцы крепко сжимали вилку, накалывая картошку с такой силой, что был слышен противный скрежет. Я боялась встречаться с ним взглядом, не желая делиться внезапно проснувшейся тревогой.
Мы здесь надолго, прохрипел он и положил вилку, затем отпил кофе из моей чашки и откинулся на стуле. Сложил руки на груди, рассматривая меня. Он снова ответил на мой вопрос еще до того, как я набралась смелости озвучить его.
Что? пришлось тоже оторваться от сковородки. Пальцы сжали бумажную салфетку, превратившуюся в уродливый комок.
Ничего.
Зачем я тебе? Да еще с таким приданым?
Сам не знаю.
Вот это-то меня и пугает. Если ты не знаешь, то что делать мне? А, Сергуш? Где гарантия, что ты меня завтра не выкинешь на радость своим цепным собакам?
Тогда следующим стану я, Кошка. А своя шкура мне дорога не меньше твоей.
Страшно, Сергуш? Да? Голова гудит от вороха сомнений, да?
Кош-ш-шка прошептал он, сладко растягивая шипящую. Его щеки порозовели, руки сжались в кулаки.
Назови меня по имени! вдруг взвизгнула я и встала со стула. Назови!
Может, и по фамилии тебя назвать? рассмеялся он, закуривая.
Тебе так противно, да?
Но Лазарь молчал, жадно шаря взглядом по моей груди, что оголилась в распахнувшемся халате. Он медленно кусал нижнюю губу, рассматривая кончик тлеющей сигареты, затем затушил ее в стеклянной пепельнице и встал.
Тогда зачем ты меня притащил сюда? Зачем?
Затем, что если я прав, и ты не виновата в том взрыве, от которого погибли мои друзья, то тебя подставили, Кошка, он прошел мимо меня, довольно сильно оттолкнув от двери. Но это только, если ты не виновата!
Ты будешь наказывать меня до конца жизни, да? Потому что я вижу, что отпускать ты меня не собираешься.
Куда тебя отпускать-то? рассмеялся он и вышел. У тебя нет ни документов, ни друзей, никого, кто сможет помочь. А я помогу, но только, если ты не виновата.
А если виновата? прошептала я, уверенная в том, что он не услышит.
Тогда я лично задушу тебя. Его разъяренный шепот раздался у самого уха. Я вздрогнула, нет, не от страха, а от неожиданности. Буду душить, медленно сжимая твою тонкую шею. Ты поплатишься за каждого! Особенно за Машку Куранову, чьи дочери остались без матери, а муж убит горем! Слышишь? Поэтому в твоих интересах, чтобы ты оказалась чиста.
Да ты же мне не поверишь, даже если я тебе все расскажу! заорала я, обернувшись к нему. Наши носы столкнулись. Я ощутила горечь табака и привычную терпкость его аромата. Да я и сама ничего не знаю, иначе меня бы не держали в том амбаре несколько дней. Я постоянно повторяла одно и то же! Твердила, что ничего не знаю!
Именно поэтому мне не нужны твои объяснения, он стоял в паре сантиметров от меня, скользя пылающим взглядом. Я ощущала его гнев, ежилась от внезапного жара. Линия скул Серёжи стала еще резче, челюсть была плотно сомкнута, а ноздри раздувались, готовые извергнуть пламя. Хотелось прислониться к нему, но Лазарев резко отошел, словно прочёл мои мысли и, накинув полушубок прямо на голое тело, вышел из дома.
А я осталась стоять одна. Растрепанная и убитая. Что? Что он делает? Защищает от других, а сам уже готов казнить? Глаза резало то ли от сухости воздуха, то ли от накатывающих слез. Стоп! Не реветь! ОНИ не увидели слез, и Лазарь их тоже не дождется! Но стоило мне только закончить мысль, как дверь с шумом открылась, и взбешенный Сережа вбежал в холл, разбрасывая комья снега. Он сдернул с меня халат одним рывком и прижал к стене, деревянные рамки картин на которой больно врезались в спину.
Я сошёл с ума, шептал он, покрывая мою шею поцелуями. Его левая рука шарила по телу, пока второй он расстегивал металлическую пряжку ремня. Его тихое рычание, было наградой для меня, ведь это значит, что в борьбе с самим собой Сергей был бессилен. Он бесился от своей слабости передо мной, рычал и сильно прикусывал нежную кожу груди. Хотелось кричать от боли, но изо рта вырывались только стоны, распаляющие мужчину еще больше.
Нельзя шептал он все тише и тише. Ты мое ТАБУ
Он сильно вжимал меня в стену, лаская жадными рывками. Вскрикнула от нового ощущения, когда его ледяные пальцы замерли у клитора. Он стал легко кружить вокруг, заставляя меня сотрясаться от нетерпения. Пыталась двигать бедрами, в поисках облегчения, но не могла даже дышать свободно, скованная его хваткой. Я была полностью обездвижена, лишена возможности участвовать в наказании, что придумал для меня Лазарь. Свободной рукой он гладил мою ногу, легко перебегая от колена до щиколотки и обратно, а потом резко дернул цепочку, на которой болталась подвеска в форме кошки, чуть задержавшись на рваном шраме, что покоился за толстым золотым плетением, затем положил себе в карман, не спуская с меня глаз. Его взгляд был мутным, как море после грозы, но стоило мне застонать, демонстрируя свое нетерпение, Сережа наклонился, чуть касаясь меня губами.
Кошка
Чувствовала, что он держится из последних сил, растягивая свое наказание, обернувшееся не в его пользу. Поцелуи сменялись резкими укусами, а нежная ласка переходила в звонкие щелчки холодных пальцев по возбужденному бугорку. Слезы брызнули из моих глаз, а пальцы напряглись, вонзая длинные ногти в кожу на его спине. Он взревел и одним рывком вошел в меня, заполняя всю пустоту. Хотелось вспорхнуть к небесам, увлекая его за собой, а потом вместе рухнуть в уютные объятия ада