Не знаю, ответил он. Возможно, порыв ветра. Или молния ударила в колокольню.
Но гроза уже давно кончилась. И как здесь мог сохраниться колокол за столько веков Я не видела никакой колокольни
Я тоже, но никто же не может запретить человеку вешать колокола, где ему взду
Тс-с-с
Медленно текли минуты. Иван снова прикурил и предложил сигарету Лизе. Тут в дверь постучали. Три раза. Словно кто-то умолял впустить его.
Лиза снова легла и поправила одеяло на груди.
Там снаружи кто-то есть!
Иван Золотов что-то недовольно проворчал, натянул штаны и взял в руки лампу. Интересно, кто это может стучаться в такое позднее время в заброшенный замок? Он приблизился к воротам. В двери был глазок, прикрытый маленькой деревянной заслонкой.
Иван приоткрыл ее, посветил фонарем и
На него дохнуло замогильным холодом и смрадом. Нечто ледяное, словно ворох снежинок коснулось его кожи и вновь пропало.
В это мгновение раздался голос.
Тонкий и печальный, он выводил тягучую заунывную мелодию на непонятном языке. Шорох дождя и завывание ветра странным образом вторили этому голосу. Он обернулся и обомлел. В зале появилось освещение. Зажглись несколько факелов в разных концах залы, и по лестнице в дальнем углу стали спускаться фигуры в черных балахонах. Песня продолжалась, и фигуры (их было одиннадцать, Иван посчитал) разбредались по залу, становясь каждая по углам выложенной камнями на истертом полу звезды.
* * *
На второй день пути стало ясно, что они заблудились в пустыне, и мучительная смерть отряда от голода и жажды это лишь вопрос времени. Молодые рыцари, отпрыски лучших родов Англии, Италии, Франции, Германии, они стремились присоединиться к армии крестоносцев. Не желая дожидаться каравана, который привел бы их в стан Готфрида, старший из них флорентиец Доминико нашел где-то в портовом кабаке смуглокожего пройдоху, который согласился за сто золотых провести их по пустыне. И мало того, что завел черт-те знает куда, так еще и в самую пасть к разбойникам. Юные рыцари доблестно разогнали малочисленную шайку бедуинов, но сами остались наедине с пустыней.
На пятый день начали падать лошади. Положение усугубилось еще и тем, что запасы пищи быстро подошли к концу, и вскоре единственной едой стала лошадиная кровь, отворяемая из жил по мере дальнейшего пути. Солнце палило нестерпимо.
И когда последняя лошадь пала под Доминико, он громогласно изрыгнул хулу. Услышавшие это юноши перекрестились.
Опомнись, Доминико, что ты несешь? Как смеешь ты гневить Господа нашего?
Он не мой Господь! в исступлении орал Доминико. Господин милосерд к рабам своим, он кормит их и не губит их зазря. А он ничем не хочет помочь нам! Братья, мы же все с вами праведники! Среди нас есть и такие, кто еще ни разу не грешил с женщиной! Мы ведь пришли сюда ради того, чтобы служить Ему, а Он
Остановись, брат мой! закричал его младший брат Паоло. Раскайся, ты еще можешь спасти свою душу!
Душу? Мою душу? Раз она Ему не нужна, Он ее не получит! Лучше я отдам ее Сатане, может, хоть тот что-то заплатит.
Братья! плачущий Паоло кинулся к своим юным соратникам-побратимам. Молитесь за его душу! Умоляйте его отречься от своих подлых словес, ибо подобная ересь ввергнет всех нас в вертеп Сатаны.
Вот уже ровно неделя, как я взываю к Господу, и Он еще не расщедрился ни на каплю воды, проворчал юный сэр Джеффри из Хартфорда. Клянусь, если Сатана поднесет мне сейчас кружечку эля, я стану его верным вассалом.
Ты сказал! воскликнул Доминико, торжествующе ткнув в него пальцем. Затем он воткнул свой длинный двуручный меч в песок. Я предлагаю ввиду того, что Господь Бог бросил нас на произвол судьбы, и гибель грозит всем нам, отслужить черную мессу Сатане.
А если и это не поможет? опасливо спросил юный Людовик из Шартра. Тогда всем нам навеки веков предстоит гореть в аду?
А разве песчаная сковородка, на которой ты сейчас поджариваешься, лучше? обрушились на него друзья. Давай, Доминико, рассказывай, что для этого нужно?
Одна старая ведьма, которая стряпала для моего папаши яды, рассказала, что для этого надо поклониться черному козлу и принести ему в жертву девственницу
Над крошечным отрядом повисло тягостное молчание ни того ни другого у них не было.
Одна ведьма из Корнуолла, вставил сэр Джеффри говорила мне, что друиды служат свои черные мессы перед перевернутым распятием в полночь, читая «Отче наш» наоборот.
Это как еще наоборот?
Ну, не «pater noster»
[1]
Ну, это несложно
Уж что-что, а это-то все знали назубок.
Мы должны пропеть это хором! вдруг серьезно сказал толстый Ганс из Мемеля. Иначе молитва не дойдет. Кроме того, неясно, читать молитву с конца или с начала, но перевирать каждое слово.
Обычно они молились перед вонзенными в землю мечами, но теперь пришлось врыть их в землю рукоятями вниз. Были сорваны и перевернуты нательные крестики, плащи с красными нашитыми крестами были брошены под ноги.
В разгар приготовлений Паоло вдруг бросился бежать, но Доминико догнал его и пинками принудил встать на колени перед перевернутым мечом.
Если ты тут же при мне не отречешься от Христа, заорал брат, я тотчас же принесу тебя в жертву Сатане, тем более что мне доподлинно известно, что ты еще девственник.
Паоло было страшно смотреть на брата. Доминико шатало, у него мутилось в голове от голода и жажды, как, впрочем, у каждого из них.
Читай «Отче наш» задом наперед! настаивал брат. Читай, или я тут же вырву из твоей груди сердце.
Паоло заплакал и стал читать. И все остальные начали плакать и читать, вторя ему, потому что все они были еще очень молоды, и никому не хотелось умирать..
И о, чудо! не успели отзвучать последние слова поганой ереси, как в ответ ей раздалось щелканье бича и истошный рев верблюда. На отроге бархана показался небольшой караван впереди шествовал маленький ослик, за ним степенно вышагивали два тяжело груженных верблюда.
Один из верблюдов провалился в трещину в глинистой почве, и караванщик, соскочив с ослика, принялся охаживать его бичом, изрыгая страшные проклятия на чистейшей латыни.
Юные рыцари издали восторженный крик и кинулись к каравану.
Бородачу было на вид не более двадцати пяти лет, он был родом из Германии, звали его Зигфридом. Он попал в плен во время гибели отряда герцога Брабантского (при воспоминании о гибели полутора тысяч отборных рыцарей все суеверно перекрестились, пряча друг от друга глаза), долго жил среди сарацинов, наконец выкупился на свободу и держит путь в Рим, к самому святейшему отцу.
Позволишь ли осведомиться, что ведет тебя ко двору наместника Божия? осторожно спросил Доминико, когда все вволю напились вина из бурдюков, свешивавшихся с верблюдов, насытились лепешками и сушеным мясом.
Отчего же? юный бородач широко улыбнулся ему своими большими, белыми, как слоновая кость, зубами. Я несу ему весть, что величайший в мировой истории спор двух высших существ наконец-то закончен.
К-каких существ ты имеешь ввиду?
Я имею в виду спор Господа Бога и Сатаны. Спор за душу человеческую.
И ч-чем же он з-закончился? дрожа от страха, спросил Паоло.
Перемирием, заявил Зигфрид. До зубов вооруженным противостоянием в горних чертогах. В конвенции, изданной по этому поводу, записано, что у праведников никто не забирает права на вечную райскую жизнь после смерти. В то же время Господь подписался, что не возражает против того, чтобы грешники вели райскую жизнь при жизни.
А тебе про это откуда известно? осведомился Людовик. Ты, что же, присутствовал в это время на небесах?
А, может быть, в аду? негромко спросил Доминико. Или где там проходила встреча двух Высоких Сторон.