Ее глаза задумчиво сузились:
– Понимаю. Вы тревожитесь по этому поводу.
– Тревожусь?… Да, мэм, да!
Доктор Обама поглядела на руки. Они были вежливо сложены на столе перед нею, тщательно наманикюрены, темны и сморщены от возраста:
– Никто не обещал, что это будет легко.
– Вы вообще не говорили, что надо стрелять в детей.
– Я надеялась, что этого не случиться.
– Доктор Обама, я не знаю, каковы объяснения, но я не могу смириться…
– С этим нельзя мириться! – Ее лицо окаменело. – Дюк давал вам бинокль?
– Да, мэм. Несколько раз.
– И что вы видели?
– В первый раз я видел только купол и ограду. Во второй раз – девочку.
– А что делал Дюк?
– Ну, было похоже, что он идет спасать ее, но потом он изменил мнение и попросил винтовку.
– Вы знаете, почему он попросил винтовку?
– Луис сказал, что он что‑то заметил.
– Ммм. Вы смотрели в бинокль на это?
– Да, мэм, я посмотрел из любопытства. Я никогда не видел червей…
Она прервала меня:
– Но когда вы посмотрели, вы увидели их?
– Я видел что‑то… – я поколебался. – Не знаю, что это было.
– На что это было похоже?
– Большое, багряно‑красное, это трудно описать.
– У хторров пурпурная кожа и многоцветный мех. В зависимости от освещения он может быть красным, розовым, бордовым или оранжевым. Вы это видели?
– Я видел что‑то пурпурное. Оно было в тени и двигалось туда‑сюда.
– Двигалось быстро?
Я пытался вспомнить. Что значит быстро для червя?
– Кажется, – отговорился я.
– Тогда то, что вы видели, был взрослый хторр в активной и наиболее опасной фазе. Дюк узнал его, как и Ларри, Луис и Шоти. Они подписали рапорт.
– Я не знал – я не видел хторра раньше. Поэтому я здесь.
– Если они сказали, что это были хторры, вы можете быть уверены – они передавали бинокль только чтобы убедиться; если Дюк ошибся, то другой должен был подтвердить, что заметил их.
– Я не спорю с опознанием…
– Но должны бы, – сказала доктор Обама. – Это единственная причина, по которой вы, возможно, не подписали этот. – Она постучала по бумаге на столе.
Я настороженно смотрел на нее. Папа всегда предостерегал, чтобы я не подписывал то, в чем не уверен – именно так он женился на маме. По крайней мере, он всегда так говорил. Я сказал:
– По поводу застреленной девочки – я видел, как она прыгала вокруг загона. Ей не грозила опасность; не было причины стрелять в нее…
– Неверно, – сказала доктор Обама. – Вдвойне неверно. Вы должны бы это знать.
– Я не знаю ничего! – сказал я, внезапно разозлившись. – Мне ничего не сказали. Меня перевели сюда из отдела рекламаций, потому что обнаружили, что у меня два года колледжа по биологии. Мне выдали форму и устав – и этим исчерпывается моя подготовка.
Доктор Обама казалась пораженной, смирившейся и расстроенной одновременно. Словно сама себе – но достаточно громко, чтобы я тоже мог услышать – она сказала:
– Что, черт побери, они делают? Посылают мне детей…
Я все горел:
– Дюк должен был стрелять в хторра! – настаивал я.
– Из чего? – резко спросила доктор Обама. – Вы захватили с собой артиллерию?
– У нас была винтовка большой убойной силы…
– И расстояние до хторра больше семисот метров в ветреный день!
Я пробормотал что‑то о гидростатическом шоке.