Наш новоиспеченный часовщик делает одно неаккуратное движение, и торсионная пружина бесшумно улетает в неизвестном направлении.
Ах, ты ж
Валя, прищуриваясь, снимает монокуляр и спокойно кладет его на стол. Затем он протирает уставшие от напряжения глаза. Через окно палату заливает необычайно яркое солнце. Такое солнце бывает в детстве, когда у тебя летние каникулы и ты укрываешься одеялом с головой, дабы утреннее солнце не светило тебе в глаза. Но перед тем как укрыться, ты замечаешь мелкие пылинки, летающие в воздухе. Ты замечаешь красоту ковра, висящего на стене, сейчас это звучит странно. Ты ощущаешь это неповторимое тепло, коснувшееся твоих век. Ты ощущаешь запах еды, которую кто-то из родителей разогревает на кухне. Оттого, что кто-то встал раньше тебя, ты слышишь скрип половиц. Ты ошибочно уверен в том, что это лето никогда не закончится. Ты словно пребываешь в другом мире, более теплом, более комфортном, более уютном. Но ведь по факту это тот же мир, только в прошлом. Почему солнце из детства всегда кажется ярче? Ведь по факту оно не стало светить хуже. Почему даже кровать из детства кажется мягче и удобней? Ведь сейчас ты спишь на ортопедическом матрасе, изготовленном по уникальной технологии. Как же хочется снова почувствовать этот яркий свет, увидеть те самые пылинки, услышать тот самый скрип половиц
Валя берет свой резиновый эспандер, запихивает его в рот и прикусывает зубами. Затем он берет в правую руку монокуляр и подставляет под него левую кисть. На кисти образуется яркая точка от сфокусированного пучка света. Первая секунда ничего не происходит. Все идет своим чередом. Валя расслаблен и меланхоличен. Вторая секунда в районе точки появляется легкое жжение. А вместе с жжением в Валином мозгу возникает легкое чувство тревоги. Третья секунда Валя чувствует боль и закрывает глаза. Все еще под контролем, еще терпимо. Четвертая секунда кожа краснеет, а Валя чувствует запах паленых волос. Вот она стадия принятия. Пятая секунда яркая точка источает тонкую струйку дыма. Валя осознает боль, добровольную боль. Шестая секунда Валю пробивает озноб, он закусывает эспандер что есть сил. Если б эспандер был твердый, Валя услышал бы хруст ломающихся зубов.
Ссссс. Ааааа. Шесть секунд! выплюнув эспандер, Валя отдергивает кисть, на которой появляется очередная красная точка. Будущий очередной шрам, как напоминание о содеянном. Шрам как признак необратимости. Шрам как метка уникальности.
Вас наверняка интересует, почему такой разносторонний человек один? В этом Валя и Роза очень похожи. Им не нужно общество. Скорее, даже наоборот, общество для них губительно. Они способны с пользой и вполне полноценно проводить время в одиночестве. Так бывает. Я вам даже больше скажу. Не хочу никого обидеть, но, как правило, самые интересные люди, предпочитают одиночество. Оно затягивает по уши. Раз прочувствовав его вкус, подсаживаешься навсегда, словно наркоман. Желание пребывать в одиночестве становится всепоглощающим и навязчивым. Увы, но это так. Интересно, в современной психологии существует термин, характеризующий это состояние как болезнь?
Валя снова подходит к стеллажу и просовывает руку в пространство между стеной и стеллажом. Он достает старую потрепанную тетрадь. А вот это уже не хорошо, Валя. Разве ты не знаешь, что дневники в стенах клиники запрещены? Валентин отлично знает об этом. Именно поэтому он минутой ранее подпер дверь палаты стулом. В случае чего он успеет спрятать дневник. А пока Валя стоит посреди палаты и медленно перелистывает страницы дневника, пытаясь разобрать этот почти нечитаемый текст.
«классная мастерская на заднем дворе. Там много всяких инструментов. Сегодня мне повезло, у меня кое-что получилось. Папа мне почти не помогал. Он рассказал мне, почему нам нужно это делать. Я уверен, что смогу большее. А еще папа приготовил очень вкусный ужин»
Корабль или ракета? Валя с улыбкой на лице пролистывает еще несколько страниц.
«эти придурки с соседней улицы крутили пальцами у виска. Да пошли они, дебилы! Я им так и сказал, а потом побежал. А они погнались за мной. Но они меня не догнали. Не хочу больше с ними общаться, и не буду. Что они о себе думают? Дураки. А, еще на завтра нужно учить историю, ненавижу историю. Самый нудный предмет. Кто вообще его придумал»
Мелкие идиоты. Снова еле слышный шелест страниц.
«Я хочу признаться тебе кое в чем. Короче, мне очень нравится одна девочка. Я не знаю, как ее зовут. Пока не знаю, но скоро узнаю. У нее длинные светлые волосы, она красивая. Она живет совсем недалеко, через пару домов от нас, и каждое утро ходит в школу. Мне кажется, у нее очень тяжелый рюкзак, он большой. Я вижу ее почти каждый день. Может, стоит познакомиться с ней. Хотя нет, что-то я стесняюсь»
Ха, ну ты даешь, старик! Валя вспоминает этот эпизод своей жизни и краснеет, а затем заливается смехом и скорее пролистывает эту главу.
«она смеялась вместе с ними»
А, черт. Дальше давай.
«Сегодня были у мамы. Если честно»
Нет уж. Валя быстро перелистывает страницы.
«Мы круто проведем время, я уверен в этом. Я уже собрал все необходимое. Рюкзак, спальник, коврик, палатку. Короче, есть список, по которому я все собрал. Папа почему-то немного сомневается, но я уверен, что мне удастся его убедить. Чего сомневаться? Берем и делаем! Это нужно нам обоим. Я вот не сомневаюсь ни в чем. Прочь все сомнения, к черту их! Я заряжен, как никогда»
Красавчик, Валек! говорит сегодняшний Вале самому себе из прошлого.
«да здесь ничего так. Кормят нормально. Отдыхаем, ничего не делаем. Дядя Стас всегда на связи, подгоняет нам разные вкусности. Если честно, я сегодня какой-то сонный, видимо, от безделья. Давай, дневник, до завтра. Если будет, что записать, запишу».
Да ладно, дружище, здесь тоже неплохо кормят.
«Дневник, мать твою, я так рад! Мы сегодня кое-что посчитали, и знаешь, что я тебе скажу. 570 человек! Как тебе такое? А, только представь, больше полутысячи человек! Господи, я общаюсь с тобой как с человеком. Наверное, я чокнутый. Зато ты меня слушаешь и не перебиваешь! Красиво сказал. 570 за столь короткий срок, не могу поверить! И это только начало!»
Учитывая то, что пишут в газетах, дела идут в гору, задумчиво говорит Валя и медленно, словно чего-то опасаясь, открывает последнюю исписанную страницу.
«Прости меня, дневник. Я не могу и не хочу поступать иначе. Так будет лучше для всех. Хватит плакаться! Довольно! Я прощаюсь с тобой. Больше ты не получишь от меня ни одной буквы»
9 августа 2012 года, сквозь зубы датирует Валя и громко захлопывает тетрадь. Четверг, мать его.
Круговорот событий в голове Валентина не оставляет ему другого выбора. Он берет со стола шариковую ручку, снова открывает свой дневник и на чистом листе начинает писать: «Дорогой дневник» А вместе с тем воспоминания, как яркие вспышки возникают одно за другим, снова и снова, одно за другим
Глава 5
Везунчик Валя
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.
Исх 20:12
«Вааааля!» именно это слово Любовь Гусева, мать Валентина Гусева, произносит особенно мерзким голосом. Она будто хочет поиграть с сыном. Но девятилетнему Вале сейчас не до игр, он спрятался в шкафу, и он знает, что с мамой снова что-то не так, он знает эту интонацию в ее голосе, которая означает лишь одно: пора прятаться. Все чувства Вали обострились, он слышит, как его мать на первом этаже пытается что-то поджечь, она достает спички, зажигает их одну за одной.
Любовь крайне привлекательная женщина сорока лет. Если бы вы встретили ее на улице, вам бы захотелось подойти к ней, улыбнуться и завязать ненавязчивый разговор о чем угодно, она притягивает людей. Вы бы ни за что не догадались, на что способен этот человек, пока не ощутили бы это на себе. Именно так попался отец Вали, Сергей Гусев худой, неказистый, отталкивающий, но очень добрый и безгранично любящий сына человек. Недаром говорят, что противоположности притягиваются. Когда родился малыш, Любовь с головой ушла в послеродовую депрессию, она практически не прикасалась к Вале. Если смотреть правде в глаза, младенец изрядно раздражал мать. Сергей же иначе, с первых дней жизни малыша настолько проникся самыми теплыми отцовскими чувствами, что заменил ему мать. Валя же любил их обоих, только мать он еще и боялся, а отец стал для малыша центром вселенной. Именно из-за своей необъятной любви к сыну Сергей до сих пор оставался рядом с женой.