Во многих местах уже сияли огни праздничной иллюминации. Далеко‑далеко красными точками горели звезды Кремля.
Москва!.. Родной город, где я родился и вырос. Столица страны, которая дала мне все, что у меня есть.
“Чего ты боишься? – сказал я самому себе. – Разве в тех экспедициях, в которых ты участвовал, не было опасностей? Разве не приходилось тебе рисковать жизнью?”
Я подошел к столу и вынул из ящика портрет Камова. “Лунный Колумб”, как называли его некоторые иностранные газеты, был изображен в профиль. Нависшие густые брови, крупный нос и резко очерченные линии губ и подбородка делали его немного похожим на знаменитого полярного исследователя – Роальда Амундсена
“Этот человек, – подумал я, – не боится. В третий раз готовится покинуть Землю. Смело и уверенно идет он к поставленной цели”.
Меня вдруг охватило чувство нестерпимого стыда. Как мог я, хотя бы на миг, поддаться позорному страху!
Что случилось со мной? Родина зовет к исполнению долга…
Я со всей силой воображения, на которую был способен представил себе снова космический корабль, висящий в темной холодной пустоте, но… не почувствовал никакого страха.
Непонятное малодушие исчезло.
В следующее утро я сообщил редактору, что согласен. – Мы ни минуты в этом не сомневались, – сказал он.
Волнуясь, нажал я вечером того же дня кнопку звонка у двери квартиры Камова.
Сейчас, сию минуту, я лицом к лицу увижу того, кто первым за всю историю человечества покинул Землю и открыл людям путь в безграничные просторы Вселенной.
Мне открыла дверь Серафима Петровна Камова.
– Сергеи Александрович ждет вас, – сказала она, когда я назвал свою фамилию.
Я вошел в кабинет знаменитого звездоплавателя.
Мне не приходилось раньше встречаться с Камовым, но я сразу узнал его, когда он поднялся мне навстречу из‑за письменного стола. Он был таким, каким я и представлял его по бесчисленным фотографиям. Выше среднего роста, с широкими плечами, немного грузной фигурой. Движения неторопливы и уверенны. Во всем облике что‑то властное, внушающее мысль, что это человек сильного характера и несгибаемой воли. Больше всего меня поразили его глаза. Совсем черные, кажущиеся вследствие этого бездонно глубокими, они были полны необычайного спокойствия. Его лицо нельзя было назвать красивым: мешали слишком густые брови и немного массивная нижняя челюсть. Самое правильное было бы назвать это лицо мужественным.
Он крепко пожал мне руку и сказал:
– Рад вас видеть, товарищ Мельников.
Усадив меня в глубокое кресло, сам сел напротив.
– Давайте познакомимся, – сказал он. – Прежде всего, сколько вам лет?
– Двадцать семь.
На вид я не дал бы вам больше двадцати пяти, – сказал Камов. – Где вы так сильно загорели. В сравнении с лицом, ваши волосы кажутся… совсем белыми.
Я рассказал ему о своей двухмесячной поездке по Казахстану, из которой вернулся два дня назад.
– И сразу хотите отправиться в новую экспедицию? – улыбнулся он. – Вы твердо решили лететь с нами? Хорошо ли вы обдумали это решение? Ведь вы не знаете, куда мы направляемся.
– Это верно, – сказал я. – Цель экспедиции мне не неизвестна, но одно ваше имя говорит о том, что ее надо искать за пределами Земли. Если вы согласитесь взять меня с собой, я не переменю решения.
– А как у вас со здоровьем? Вам придется пройти очень строгий медицинский осмотр.
– В этом я уверен, товарищ Камов. В прошлом году я проходил комиссию перед участием в южной полярной экспедиции, и врачи не нашли у меня ни одного дефекта. Я абсолютно здоров.
Он взялся рукой за подбородок.