Но еще больнее было сознавать, как трепетно он произносил ее имя. Как какую-то молитву, как сам гимн любви. Обращался ли он хоть когда-нибудь так ко мне? Относился ли с таким же чувством?..
Я с ужасом поняла, что, по сути, он ведь даже мне не лгал. То, что я годами принимала как сдержанность и неспособность проявлять эмоции в открытую, на самом деле могло быть просто равнодушием.
Какое страшное, пугающее слово. И какой слепой нужно было быть, чтобы ничего не замечать! Чтобы принять предложенную, навязанную мне жизнь и раствориться в ней полностью!
Почему раньше не сказал? спросила сдавленно. Зачем продолжал со мной жить зачем я
Слова застряли в горле, но я упрямо вытолкнула их наружу:
Зачем я тратила на тебя свою жизнь?
Резкий, оглушительный звук заставил меня вздрогнуть это Слава гневно шарахнул кулаком по тумбочке.
Затем, что у нас семья!
Я ощутила, как что-то защекотало мне горло. Нет, на сей раз не слезы. Смех разъедающий, издевательский хохот, который вырвался наружу, а я и не пыталась его сдержать.
Семья? переспросила хрипло, каркающе. Та самая, от которой ты бегал к своей любовнице? Как давно, кстати? Месяцы? Или
Несколько лет, глухо признался он.
Я покачнулась, словно мне одним махом подрезали ноги. Несколько лет Несколько чертовых лет лжи, обмана, предательства. Несколько лет, которые могла потратить на себя саму.
Значит все, выдохнула сквозь зубы. Конец
Что-то скрипнуло позади меня: муж поднялся с постели, подошел ко мне со спины. Такое привычное ощущение, будто он заслоняет, защищает меня собой ото всего мира Оно казалось мне таким необходимым все эти годы. Теперь же в его фигуре, нависающей надо мной, впервые почудилось что-то угрожающее, чужеродное
Какой еще конец? резко, грубо поинтересовался он.
Развод только и сумела вытолкнуть из себя единственное слово.
Сильные, мощные руки развернули меня так, что я оказалась с ним лицом к лицу. Он смотрел на меня напряженно, вглядывался в мои черты, словно пытался понять, серьезно ли я это говорю. И, осознав, что это не шутки и не игра, свистящим и резким, как удар кнута, тоном, отрезал:
Развода не будет.
Что, прости?
Он говорил это так уверенно, совершенно не оставляя сомнений он снова решил за нас двоих, как тогда, много лет назад. Он решил а что думаю я, его абсолютно не волновало.
Не говоря уже о моих чувствах.
Никакого развода, жестко повторил он. Если бы я этого хотел ушел бы уже давно.
А чего хочу я тебя не волнует?! выкрикнула ему в лицо, более не сдерживаясь. Да и не в состоянии была этого сделать: меня трясло от его самоуверенности, его наплевательства, его уверенности в том, что я все приму, как есть.
И от обиды. Разрывающей на части обиды за то, что потратила жизнь на того, кто в ответ мне дал только боль
А что тебя не устраивает? пожал он плечами. У тебя все есть
Все есть?!
С губ сорвался смех, но по лицу неконтролируемо потекли слезы. Я с остервенением дернула на себе свитер все еще выглядевший свежим благодаря бережному обращению, но который носила уже не один сезон.
Посмотри, в чем я хожу! Посмотри, как ты относишься ко мне!
Хотелось выплюнуть ему в лицо еще кучу обвинений, всего того, что терпела, но слова захлебнулись в рыдании. Только руки все так же, припадочно, дергали старый свитер, пока не послышался жалобный треск одежда поползла по шву
Ты все равно никуда не выходишь, все тем же ровным тоном возразил он. К тому же, деньги я тебе даю исправно могла бы купить, что тебе нужно! Не мне же за тебя по магазинам ходить!
Эти обвинения, которые он так нагло в меня кидал, буквально парализовывали. Он дает мне деньги! С этим не поспоришь. Вот только двум растущим дочкам требовалось все больше и все чаще, и зачастую я предпочитала что-то купить для них, желая обеспечить самым лучшим, жертвуя при этом собственными потребностями
С меня хватит, постановила решительно, разворачиваясь к двери.
Сильные пальцы перехватили мою руку, сжали до боли, словно предупреждая.
Лида, не дури. Развода не будет. Мои дочери не будут расти в неполной семье
Его дочери. Какое неприятное, отвратительное выражение. Но, похоже, очень верное.
Так, может, мне вас втроем и оставить? бросила ему резко, вырывая свою руку из захвата с неизвестно откуда взявшейся силой. Будете жить одной большой семьей с твоей этой Агнией
Он пригвоздил меня к месту тяжелым взглядом. Раненый хищник и от этого еще более опасный.
Я тебя предупредил, вонзилось мне в спину напоследок.
Глава 8
Домой возвращаться не хотелось.
Просто я знала: у меня не было сейчас никаких сил, чтобы притворяться перед всеми, будто ничего не случилось. Что жизнь идет своим чередом, что все по-прежнему. Конечно, никто не мог видеть, что творилось у меня внутри: кровоточащее сердце не просматривается сквозь внешние слои, но что было делать с собственным взглядом, через который наружу рвалась разбитая душа?
Но и сказать домашним все так, как есть, я пока не могла тоже. Просто не представляла, как сумею вынести ту бурю, что поднимется в семье при одном только слове «развод». Понимала прекрасно: слишком ранена, слишком уязвима сейчас, чтобы выстоять под всеобщим давлением
Я медленно шагала по направлению к центру, зябко засунув руки в карманы все того же плаща: было не столько холодно снаружи, сколько от той изморози, что окутывала, захватывала душу изнутри шаг за шагом, секунда за секундой
Сводящий с ума, пряный аромат внезапно коснулся ноздрей, заставив меня заозираться по сторонам в поисках его источника. Он обнаружился довольно быстро: запах тянулся из кофейни, мимо которой я проходила.
Желудок жалобно заурчал, я инстинктивно сглотнула. Как давно я не бывала в таких местах? Не покупала вот так, чисто спонтанно, кофе?
Когда-то, помнится, намекала мужу на то, чтобы иногда выбираться в такие вот заведения вдвоем, но Слава лишь возразил: к чему тратить деньги на такую ерунду, когда можно сварить кофе самому, дома? И просто купил кофеварку. А я так и не смогла объяснить ему, что все дело даже и не в самом кофе вовсе
Поддавшись какому-то внутреннему протесту, я порывисто свернула к дверям кофейни: отчаянно захотелось побаловать себя хоть чем-то, пусть даже это была всего лишь чашка кофе
Всего лишь для многих, но не для меня.
Я жадно бегала глазами по меню, написанному мелом на доске, висящей над стойкой, когда рядом раздался знакомый, но уже почти забытый голос
Лавандовый раф, пожалуйста.
Я резко обернулась, в груди заклокотала радость, какая бывает от встречи с тем, кого уже и не надеялся увидеть
Лен! Лен, это ты?
Я подалась ближе к стоявшей у кассы девушке, и она с удивлением повернулась на мой голос.
Привет, произнесла как-то настороженно.
Мне захотелось шагнуть ей навстречу, крепко обнять но выражение ее лица заставило резко скукситься, сдержать искренний порыв
Она внимательно изучала меня несколько мгновений, а потом, словно что-то для себя решив, со свойственной ей прямотой, выдала:
Удивлена, что ты меня окликнула.
Я моргнула, не зная, как реагировать на эти слова. Что же было удивительного в том, чтобы радоваться встрече с давней подругой?..
Или бывшей подругой. Я даже вспомнить не могла, когда вообще видела ее в последний раз. Да что там видела когда просто говорила с ней.
Присядем? предложила она, кивая на один из столиков.
Я утвердительно качнула головой, чувствуя себя при этом, однако, неуютно. Просто видела: что-то явно не так. И не была уверена, что стоит навязывать Лене свое общество.
Я только заказ сделаю, пробормотала поспешно, осознав, что так ничего и не выбрала.
Вспомнилось, что заказала Лена. Взгляд метнулся к меню, и от цены на этот кофе меня даже замутило. Но любопытство по отношению к чему-то неведомому и желание сделать хоть что-то для себя самой, заставили меня сказать: