Восемь. Без четверти.
Черт! подскакиваю, как ошпаренный, растирая лицо ладонями, чтобы прогнать остатки сна. Шею сводит, потому что на этом диване отлично трахаться, но не спать. Черт! Почему ты не пришла раньше?
У меня вообще-то рабочий день с девяти, ухмыляется она, протягивая мне чашку кофе и коричневый бумажный пакет.
А чего тогда так рано? делаю большой глоток обжигающего кофе и только после этого заглядываю в пакет. Булочки! Еще теплые! Хотя я сейчас съел бы целого буйвола, зажаренного целого буйвола.
Знала, что ты не поедешь домой и будешь стойко нести службу здесь. Кто-то же должен был о тебе позаботиться, ухмыляется Юля, устраиваясь в моем кресле и закидывая ноги в туфлях на длинной тонкой шпильке на стол, но тут же опускает их под моим недовольным взглядом.
Не люблю, когда обо мне заботятся. Я предпочитаю делать это сам, как и все предыдущие тридцать с плюсом лет. Не хочу быть кому-то за это обязанным. И просто потому, что не умею и не хочу заботиться в ответ.
Ладно, расслабься, Климов, примирительно поднимает Юля руки в верх. Это просто кофе. Я ни на что не покушаюсь. Как дела?
Нормально, допиваю кофе, но к булочкам не притрагиваюсь. Выживем.
Я даже не сомневалась.
Грациозно поднявшись из кресла, Юля проходит к дверям, но там оглядывается и, бросив взгляд на так и не тронутый пакет с булочками, произносит:
Какой ты все-таки Климов сложный.
За КОФЕ спасибо.
Пффф, фыркает она, перешагивая порог.
На случай таких внеплановых ночевок в офисе в моем шкафу имеется пара костюмов, рубашек и даже зубная щетка. Правда, пока придется походить со щетиной. Но это терпимо.
Напротив офиса небольшая кофейня. Она еще закрыта, но меня там знают. И за щедрые чаевые всегда рады накормить. После завтрака возвращаюсь в кабинет. В девять совещание. Медленно, но верно проблема решается. Это обнадеживает. Осталось немного. Почта по-прежнему не работает. Приходится писать клиентам с айфона. Не очень удобно, но лучше так, чем терять деньги. Набираю письмо и в самой его середине звонит телефон. Тот же номер! Черт, я совсем забыл про ночное смс. Ладно, надо ответит. Человек очень настойчив, наверное, что-то надо.
Да, отвечаю недовольно. В конце концов, он прервал мою мысль и заставил отвлечься от важных дел.
Марк Александрович Климов? слышу женский голос.
Слушаю, настораживаюсь, пытаясь вспомнить, не слышал ли его раньше.
Здравствуйте! Меня зовут Наталья. Я Я подруга Вашей сестры.
Сестры? переспрашиваю я. Какой-то развод. У меня нет Есть. Но я понятия не имею, где она и что с ней. И даже иметь не хочу. Мы совершенно чужие друг другу люди.
Да, Виктории.
И что? раздражаюсь я. Зачем мне что-то знать про нее? Я ничего не хочу о ней знать.
Вика умерла.
Умерла Я слышу это слово, но ничего в связи с ним не чувствую. Умерла. Мне даже неинтересно, почему и как.
Сочувствую, произношу дежурную фразу.
На том конце тишина. Женщина, наверное, в замешательстве. Не ожидала такой равнодушной реакции, но мне все равно. Хочется поскорее закончить этот бессмысленный для меня разговор и вернуться к делам.
У Вики осталась дочь, произносит она.
Дочь, повторяю на автомате, пролистывая то, над чем работал ночью, в поисках ошибок или нестыковок.
В дверь заглядывает Антон. Машу ему, чтобы зашел.
У нее нет никого, кроме Вас. Вика перед смертью просила связаться с Вами.
Зачем? я теряю нить разговора. На экране что-то не так. Не понимаю, что, а этот голос в трубке отвлекает, вызывая раздражение.
Но Вы же Вы же дядя Брат Вики. И Вы единственный родственник, Наталья растеряна.
Да, отвечаю задумчиво, вглядываясь в экран.
Если Вы не заберете ее, то девочку определят в детский дом, продолжает она.
Мне нет никакого дела до того, что будет с этой девочкой. Совершенно чужой мне девочкой. В памяти яркой картинкой некстати всплывает вчерашний сон. Вместо цепочки букв и цифр вижу лицо матери, ее глаза. Что в них? Не понимаю. Чего она от меня хочет? Зачем?
Я зайду попозже? одними губами шепчет Антон. Дергаю головой, веля ему остаться.
Так что? Вы заберете Алису? спрашивает ненавистный голос в трубке.
Кого? переспрашиваю я, не понимая, о ком речь.
Ну Вашу племянницу, дочь Вики, Наталья раздражается.
Зачем она мне? Что мне с ней делать? Я ничего не хочу с ней делать и знать ее не хочу.
У нее, что, нет других родственников?
Нет.
Бабушки, дедушки, дяди, тети?
Вы дядя и больше никого нет!
Не хочу! Мне это не надо! Тем более ребенок. У меня никогда не было детей. И я совсем не горю желанием ими обзаводиться. Да еще и чужими.
Если Вы не заберете ее в ближайшие дни, то девочку определят в детский дом, Наталья злиться и не пытается этого скрыть. Вы понимаете, что такое детский дом? Она же Ваша племянница, дочь Вашей сестры. Неужели, Вам все равно, что с ней будет?
В голове какой-то сумбур, смесь программного кода и обрывков телефонного разговора. Я не хочу ничего решать. Я не хочу забирать к себе эту мифическую девочку, которую я не знаю. НЕ ХОЧУ!
Я не могу сейчас говорить. У меня важное совещание, решаю закончить разговор.
Вы перезвоните? настойчиво спрашивает Наталья.
Сбрасываю звонок, оставляя вопрос без ответа. Пусть считает меня сволочью. Плевать. Я себя вполне устраиваю и менять это не собираюсь.
Смотрю на Антона, но в голове почему-то все еще звучит голос этой подруги:
Вы понимаете, что такое детский дом?
Понимаю. И там этой девочке будет однозначно лучше, чем здесь со мной. Да по херу мне, как ей там будет.
Марк? осторожно спрашивает Антон.
Да. Что у тебя? тут же выбрасываю из головы телефонный разговор и возвращаюсь к насущным проблемам.
К презентации все готово. Мы молодцы. После надо будет обязательно выписать людям премию. А сегодня как следует выспаться. Я закрываю глаза, рассчитывая, что сон сморит меня быстро устал, вымотался, выжал из себя и своей команды все по максимуму. Но уснуть никак не удается. Снова это чертов голос в голове:
Если Вы не заберете ее в ближайшие дни, то девочку определят в детский дом Неужели, Вам все равно, что с ней будет?
Да, все равно. Я даже не стану пытаться отыскать в себе какие-то зачатки чувств к этой девочке. Их просто нет. Как и жалости к ней. Меня никто не жалел. Так почему должен я?
Ты сегодня остаешься без ужина
Почему?
Ты не убрался в комнате и не вынес мусор.
Почему всегда я? Она тоже может.
Она еще маленькая. А ты здоровый мужик.
Дверь в комнату закрывается, отрезая меня от огромной фигуры отчима. Как же я его ненавижу! И мать не защитит. Она никогда не защищает. Хочется все крушить. Ладони сжимаются в кулаки. Слышу хруст. Ненавижу!
Переворачиваюсь на другой бок, пытаясь избавиться от непрошенных воспоминаний. Но на их место приходят другие.
Мне больно. Из разбитого носа идет кровь, заливая мою футболку. Он снова орет на меня. Сегодня за разбитую чашку. Снова замахивается, отталкивая с такой силой, что я падаю, ударяясь ребрами об диван. В дверях спальни стоит моя сестра. Ее глаза распахнуты в испуге. Она прижимает к себе куклу и смотрит, как отчим избивает меня. Матери нет она на работе. Но даже если бы и была, то встала бы на сторону отчима. Я пытаюсь защищаться, но он сильнее. Вырвавшись, сбегаю на улицу. Только там могу чувствовать себя свободно и спокойно. Но меня находят и возвращают обратно домой. Уже под утро. Мать плачет. Отчим снимает ремень.
Я с силой зажмуриваюсь и даже сейчас чувствую на спине ожог от тяжелой пряжки. Отбрасываю одеяло и рывком поднимаюсь с постели. Легкие ломают ребра. Дышу глубоко, упираясь ладонями в стену.
Его нет, его больше здесь нет, повторяю про себя. Меня бьет озноб. Кожа покрывается испариной.
Спустя минуту отпускает. Но не ненависть к отчиму, матери и сестре. Им было плевать на меня! Так какого хрена я должен заботиться о какой-то там племяннице? Она мне никто! И плевать я хотел, что с ней станет.