Марк, мы, что, будем делать это при ней? кивает Юля мне за спину.
Ну, вообще-то ее я не приглашал. Идем. У меня уже все болит.
Сгребаю ее в охапку и увожу в спальню. Никаких больше форс-мажоров. Где мой секс? Она еще пытается сопротивляться, что-то говорит мне про эту девчонку. Толкаю ее на кровать и закидываю ноги себе на плечи.
Заткнись, Макеева, расстегиваю ширинку. Иначе я найду, чем занять твой рот.
Клиииимоооов, тянет Юля довольно, да ты пошляк.
И сволочь, добавляю я, входя в нее.
Охуенная, шепчет она на выдохе, закрывая от удовольствия глаза.
Готов доказывать это бесконечно.
Просыпаюсь, когда за окном уже рассвело. Со мной такое бывает редко, но этот раз простителен. Ночь была насыщенной и бессонной. Юля спит на второй половине кровати. Одеяло не скрывает ее наготы, но мне больше не хочется. Она проспит до обеда. Пусть. А меня ждет пробежка.
Сегодня пасмурно, но душно. Будет дождь. В таких условиях бегать не очень приятно, поэтому быстро возвращаюсь домой. В душ и кофе. Но едва открываю дверь ванной, как тут же сталкиваюсь с Кажется, Алиса. Или Олеся? Все время про нее забываю. Она чистит зубы, от чего ее губы в зубной пасте. Мне неприятно.
Ты здесь надолго? спрашиваю, даже не пытаясь скрыть свое недовольство.
Молча мотает головой. В глазах испуг. Ну и на кой черт я согласился забрать ее?
Закрываю дверь и прохожу на кухню. Не люблю пить кофе, не вымывшись. Мокрая от пота футболка неприятно липнет к телу. Высыпаю в турку последний кофе. Пока варится, пытаюсь заказать доставку нового. В наличии нет. Веду плечами, пытаясь отодрать от спины футболку. Она снова липнет. Раздраженно стягиваю ее и швыряю на подоконник. Делаю заказ в другом магазине. Мой кофе убегает. Твою мать! Да что же за утро! В довершение на пороге появляется мой самый раздражающий фактор.
Ванная свободна, топчется на месте.
Молчу, драя плиту. Если не сделать этого сейчас, засохнет и не отдерешь. Боковым зрением вижу, что она продолжает стоять.
Я тебя услышал, произношу, чувствуя, как раздражение медленно переходит в злость.
Я хочу есть.
Найди что-нибудь в холодильнике.
Готовить ей я точно не собираюсь. Впрочем, и не умею. Даже яичница сгорает.
Здесь пусто, сообщает она.
Естественно. Я не ем дома.
Сходи в кафе, бросаю, не оглядываясь.
У меня нет денег. Мне, что, натурой рассчитываться? дерзко.
Оглядываюсь на нее. Бесформенная рубаха в клетку. Под ней растянутая футболка. Джинсы на два размера больше, чем надо. И волосы Только сейчас заметил, что они черно-синие. О Боже!
Ухожу в спальню и возвращаюсь с деньгами. В руки не отдаю, кладу на стол.
Этого должно хватить.
А здесь есть поблизости кафе? спрашивает, убирая деньги в карман. Уже отворачиваясь, замечаю ее черные короткие ногти.
Понятия не имею.
Отлично, произносит она недовольно и, наконец оставляет меня одного.
Хлопает дверь. Все, можно и в душ.
Девчонки нет до самого вечера, но меня это не беспокоит. Напротив, можно спокойно заняться работой. Обычно я ухожу в нее с головой, не замечая ничего вокруг. И внутри себя тоже. Спина затекла. Желудок сводит от голода. Я пропустил обед, но получил полное удовлетворение от того, чем был занят. Можно и поужинать.
К концу ужина в ресторане становится шумно. Мне не нравится. Допиваю чай, собираясь уходить, когда в кармане раздается звонок. Номер незнаком.
Да? отвечаю, попутно доставая из бумажника деньги.
Климов Марк Александрович? спрашивает мужской голос.
Слушаю, бросаю на стол пару купюр.
Это капитан полиции Хромчук.
Рука зависает, не успев положить бумажник в карман.
Вам знакома Алиса Владимировна Курочкина? продолжает он.
Да, отвечаю неуверенный в том, о моей ли занозе идет речь.
Вы можете подъехать сейчас к нам в отделение?
Она что-то натворила? бумажник все-таки опускается в карман, но я не спешу.
Она заблудилась.
Как это вообще возможно?
Обратилась к нашим. Они доставили ее к нам в отделение для выяснения обстоятельств. Так что? Вы подъедете?
Не горю желанием, но вслух:
Куда подъехать?
Она сидит в кабинете в обнимку с бокалом. Ее голова вжимается в плечи под моим взглядом.
Марк Александрович? спрашивает мужчина в форме с густыми усами.
Да.
Можно Ваши документы?
Протягиваю ему паспорт, не глядя на девчонку. Он молча пробивает данные. В кабинете тишина. Мне неуютно и хочется уйти. Только разборок с полицией не хватало. Наконец, паспорт снова у меня в руках.
Как же так, Марк Александрович? У девочки не было даже Вашего номера, капитан смотрит на меня с укором.
Так получилось, коротко отвечаю я. Не хочу вдаваться в подробности и что-то объяснять.
Алиса сказала, что Вы ее дядя.
Да, произношу не без труда.
Вы уже оформили опекунство?
Нет, дергаю головой.
Вы живете вдвоем?
Да, не понимаю, к чему он клонит.
Сколько Вам лет, Марк Александрович?
Сорок три.
А Алисе?
Я смотрю на нее, потому что понятия не имею, сколько ей.
Семнадцать, отвечает она.
Вы взрослый мужчина и несовершеннолетняя девочка
Что? Я ослышался?
Вы на что намекаете? раздражаюсь. Что я могу ее Ей же всего семнадцать.
Девчонка переводит испуганный взгляд с меня на него.
Знаете, сколько отцов насилуют собственных дочерей гораздо младшего возраста?
К горлу подступает тошнота, а в груди закручивается ярость. Я не знаю и знать этого не хочу.
А Вы всего лишь дядя, продолжает он спокойно.
И что? бешусь я.
Надо бы оформить опеку, как полагается.
То есть если я оформлю опеку, то я не смогу ее изнасиловать? Это меня остановит?
Я не собираюсь этого делать, но меня бесят обвинения капитана. Я не хочу, чтобы меня пятнали этой грязью.
Марк Александрович, следите за словами. Или я сочту их угрозой в адрес девочки.
Вдох, выдох.
Я оформлю опекунство, если Вам от этого станет легче, произношу, с трудом сдерживая ярость.
Так положено. Или мы сочтем, что Вы просто сожительствуете со своей племянницей.
Все, я не хочу этого слышать. Ладони против воли сжимаются в кулаки.
Мы можем идти или у Вас ко мне еще есть какие-то вопросы?
Вы можете идти, он спокоен, как скала, и это бесит еще сильнее. Я вылетаю из кабинета, даже не удостоверившись, что девчонка идет за мной. Меня трясет. Как вообще можно было подумать, что я позарюсь на это? Она же еще ребенок, бесформенный, несуразный ребенок. Как можно ЭТО захотеть???
Падаю за руль и с силой хлопаю дверями. Она молча забирается на пассажирское сиденье.
Как ты вообще могла заблудиться? набрасываюсь на нее. Мне надо на ком-то выместить свою злость и она очень удобно оказалась рядом.
Я просто гуляла и не заметила, как ушла далеко от дома, оправдывается она.
Зачем ты вообще далеко уходила от дома? взрывает меня. Девчонка вздрагивает.
Я просто гуляла, орет она в ответ. Я, что, не имею права погулять? И не надо на меня орать! Если бы ты дал мне свой номер телефона, я бы тебе позвонила, но ты мне его НЕ дал!
В машине становится тихо. Мы смотрим друг на друга разъяренным взглядом. Я вижу, как раздуваются ее ноздри, как напряжены ее губы, как высоко под футболкой вздымается грудь.
Черт побери, она права! Права и это выводит из себя!
Я срываюсь с места. Пальцы с силой сжимают руль.
Я хочу есть, негромкое, но твердое.
Что? мне послышалось?
Я хочу есть, повторяет громче.
Твою мать!
Молчу и выискиваю глазами в темноте вывеску какого-нибудь кафе. На глаза ничего не попадает и, как назло, на ум не приходит ни одного названия или адреса.
Я же давал тебе деньги. На что ты их потратила?
Я позавтракала. И положила деньги на телефон.
Вдох, выдох. Говорят, дыхательная гимнастика помогает успокоиться. Врут!
Наконец, взгляд цепляется за яркую вывеску. Пиццерия. Пойдет! Резко заворачиваю на стоянку и молча выхожу из машины. Девчонка не отстает. Внутри полно народу. Громкие разговоры, смех, детские визги. Мне хочется развернуться и тут же выйти.