– И обязательно на «ты», Лиза. Иначе испортишь весь праздник.
Мы зашли в комнату, причем я пропустил свою руку у нее под локтем. Задымленная, горланящая, патлая, бородатая компания, на секунду сделав тишину, уставилась на меня.
– Это Глеб, мой одноклассник, - правильно сыграла Лиза.
– А это гражданка Розенштейн, которая всегда у меня списывала.
И тут я понял, что вижу неподалеку Фиму Гольденберга. С излишней длиной волос, как и все тут, но не с гитарою, не со стаканом, а с книжкой в руке.
– Фима, алтер шлепер, сколько лет, сколько зим! Хоть не в Эрец Исраэль, но все-таки с «Ликутей Тора» перед носом.
– А, Глеб - это ты? - несколько вяло отозвался Фима.
– Так вы Гольденберга тоже вызывали? - зашипела в среднее ухо Лиза.
– Успокойся, любительница фекалий, мы с Фимой не пересекались по служебной линии, а просто совместно проучились в триста восемнадцатой школе. Правда, он для получения пятерок сидел на передней парте, я на задней. И я совершенно не виноват, что он завалил экзамены на Восточный факультет, где по всей логике вещей нахватать «бананов» должен был я. Но с одной логикой вещей жили бы мы скучно словно в какой-нибудь Швейцарии.
– Ага, если он проучился вместе с Фимой, то, значит, не мог учиться с Лизкой и уж тем более давать ей списывать,-выступила какая-то поддатая личность с бородой типа метла, как у Фиделя.
– В одномерном мире живете, а еще пьяница, - сурово высказался я. - На самом-то деле может быть все. В этой жизни я учился вместе с Фимой, в прошлой - вместе с Лизонькой. В каббале это называется «гилгул». Товарищ Гольденберг меня понимает.
– Так вы тоже «аид», как я сразу не заметил эти висящие уши, - извинительно произнесла бухая личность. А Лиза вперилась в меня уже с тревожным недоумением. Видимо, она представляла товарища Фролова энкавэдистом с большим маузером, спрятанным где-то в мотне, а не востоковедом, знающим, что варится в голове Фимы Гольденберга. Когда я уже восседал по левую руку от доктора Розенштейн, уже принял «на грудь» и рассказывал свежий анекдот, за который у нас недавно терзали одного клиента, ко мне неожиданно подвалил Фима.
– Глеб, почему ты здесь околачиваешься?
– В твоих словах звучит ужас, будто я каменный гость. А я ведь живой, белковый, имею право присутствовать в любой точке пространства. К тому же ты слышал, я друг Лизы, свежий или несвежий, не так уж важно.
– Я знаю всех ее друзей и догадываюсь, кто ты. - глаза Фимы смотрели с напряжением, но голос стих до шепота. - Ты пришел из-за Иосифа или Зусмана, то есть ты работаешь на Большой Дом. Кто-то вроде тебя должен был появиться.
Тут уж впервые мне стало неуютно. Этот очкарик видит меня насквозь. Хотя есть и для него затемнения.
– Если взаправду, мой четырехглазый брат, то я здесь не из-за Иосифа или Зусмана, как ты выразился. А потому, что мне приглянулась Лиза, и я готов ради нее на… В общем, готов.
Он неожиданно согласился.
– Да, это так. Я несколько запутался. Выходит, ты не с «обратной стороны».
– Ладно, это со своими Ицхаком Луриа и Шнеером Залманом разбирайся, кто является полномочным представителем вампирской стороны «ситра ахара». Меня сейчас другое интересует: Лиза сейчас одна? В кроватном смысле этого слова.
– Вот тот мохнатый член у окошка с гитарой, Костя Сючиц, сейчас кантуется у нее, - с явной неприязнью к «члену» объяснил Фима. Однако я не имел ничего против гражданина Сючица, с его помощью мне предстояло отмазаться от Лизы.
И тут меня обуяло. Опять соблазн, впрочем, не тот, что заставил спасать докторшу. Однако, в случае ошибки он мог мне дорого обойтись.