— Мы к вам в гости, принц!.. — заявил я светло. — Нет-нет, вина не надо, никакого пира!.. Но чернильница и бумага не помешают.
Сандорин вскрикнул в удивлении:
— Разумеется, есть! Я же грамотный…
Он поспешил вперед и распахнул в стороны вход в шатер, роскошный до безобразия, внутри все в золотистом шелке, масса золотых украшений,
в углу скрещенные церемониальные копья, тоже в золоте, но, к счастью, посреди не роскошная кровать, а все-таки стол, прекрасный рабочий
стол с чернильницей, стопкой гусиных перьев и двумя листами бумаги.
Правда, ложе все-таки роскошное, но сдвинуто к стенке, дескать, принц — воин-крестоносец, а не сластолюбец, смотрите и запоминайте.
— Ваше высочество, — воскликнул Сандорин с энтузиазмом, — чем могу?
Я кивнул и молча сел на стол. Память сразу же выдала придуманное утром начало: «Ваше императорское Величество, при всем желании не могу
принять этот бесценный, без всякого сомнения, дар, ибо это у пчел можем красть мед и не чувствовать стыда, но незаконно присвоить женщину,
принадлежащую другому, это нечестно…»
Альбрехт, опасаясь, что забыл, подсказал:
— Вы зачеркнули «нечестно» и написали «не по-христиански и не по-мужски», а дальше увязли в болоте умничанья ваших советников. Потому
никого не слушайте, дорогой сюзерен.
— Когда дело касается женщины, — буркнул Норберт, — нельзя слушать даже себя.
Сандорин смотрел ошалело.
— Что? Снова стараетесь избавиться от принцессы Аскланделлы?
— А вы против? — спросил я свирепо. — А как же Лиутгарда?
Он поперхнулся, промямлил жалко:
— Ну… дело ж в этикете…
— Вот и помогайте, — рыкнул я, — составить письмо со всеми учтивостями этикета, но твердое, как слово сэра Растера, и гибкое, как
совесть нашего графа Альбрехта!..
Через полчаса из шатра Сандорина почти выбежал сэр Норберт со свитком в руке, опоясанным красными шелковыми шнурками и в багровых
сургучных печатях.
Я вышел следом и успел увидеть, как лихо взметнулся в седло один из самых быстрых гонцов, сухо простучала дробь копыт, и вскоре оба с
конем исчезли из виду.
Альбрехт оглянулся, прислушался.
— Ого, нас догоняет обоз?.. Здесь привал?
— Никаких привалов, — отрезал я. — Нам еще трое суток двигаться на восток к границам Пекланда, где и остановимся на недельный отдых!
Никаких отклонений от плана, ясно? Постоянство внушает людям уверенность.
— Гм, почти верно…
— И никаких приключений по дороге, — сказал я наставительно. — Все они — от дурости, несообразительности и непредусмотрительности!..
Все приключения от «приключилось», а хорошее не приключается, дорогой сэр Альбрехт. Потому вперед и с песней!
Он улыбнулся с едва заметной насмешкой.
— Это мы умеем. Вперед и с песней. Да еще если выпить…
Глава 2
Земля отзывается тревожным гулом от топота тысяч и тысяч конских копыт, а от ударов сапог на двойной подошве дрожит и недовольно
стонет.