Рамона молчала. Девичьи колени упирались мне в грудь, от чужого тепла не спасал даже слой одежды. Мы находились слишком близко друг к другу, сейчас я нарушал все мыслимые и немыслимые правила приличия.
Ты бы этого не сделал, прошептала, не опуская глаз. Ты пообещал, что не причинишь мне вреда.
И ты поверила?
Я наклонился чуть ниже, и в ноздри проник аромат ее кожи и волос без намека на притирания, которые так любят лестрийки. По мне, так от них вонь несусветная. Будь на моем месте кто-то другой, особенно верящий в глупые пророчества, то мог уже уложить Рамону на спину и сорвать эти темные тряпки. Потом сказали бы, что сама виновата. Заманила своей красотой, глазами, голосом.
Не стоит перегибать палку, я всегда старался думать головой.
Да. Я поверила тебе.
Не стыдно, Ренн, вести себя, как скотина?
И вдруг прикосновение пальцев к подбородку. Рамона из дома Алого Камня вынудила меня посмотреть ей в лицо, и я, странное дело, повиновался.
Что ты делаешь? процедил сквозь зубы, но руку ее не сбросил. Не смог.
Просто глядел на нее и видел, как тяжело вздымается грудь, как бьется жилка на шее.
Да эта чужачка такая же ненормальная, как и я! Показалось, что камень сейчас раскрошится под моими ладонями, так сильно на него надавил.
Хочу рассмотреть тебя, лестриец.
Зачем? я перехватил запястье и накрыл тонкие пальцы своими.
Хочу понять, какого цвета твои глаза. Такие светлые никогда таких не видела, завороженно прошептала она.
Я что, неведомая зверушка для изучения?
Вы совсем совершенно, абсолютно не отличаетесь от нас, тихо-тихо, будто кто-то мог подслушать, произнесла Рамона. А в детстве я представляла вас почти чудовищами.
Очень лестно, спасибо.
Мы все произошли от одного семени, продолжила она. Но я все равно не должна была быть там, в пещере Семи Врат. Не должна была смотреть на вас. Не должна быть здесь, с тобой.
Слова ее были похожи на заговор, иначе как объяснить то, что я внимательно ловил каждый звук? Смотрел, как шевелятся губы.
На что будет похож ее поцелуй? Потеряю ли я после него душу?
Конечно, не должна. И я не должен сейчас с тобой разговаривать, поборов искушение, ставшее почти неподъемным, отпустил ее руку.
Показалось, или и правда на лице жрицы отразилась досада?
Но так вышло, что мы встретились. Может, на то была воля Матери Гор? она набрала в грудь побольше воздуха, будто собиралась с разбегу броситься в ледяную воду. Расскажи мне о своем мире! Пожалуйста Кто знает, когда мне снова удастся поболтать с лестрийцем?
Я усмехнулся. Вот неугомонная!
Я не странствующий бард, чтобы слагать красивые истории. Я вообще разговаривать не слишком люблю и осекся, поймав ее умоляющий взгляд.
Вздохнул.
Ну, ладно. Слушай, девочка.
Глава 5. Не принимай близко к сердцу
Рамона
Он рассказывал мне о степи: как ветер колышет волны диких трав, как солнце всходит над золотым полем. Как морские волны с шумом бьются о берег, а чайки кричат на пристани. Я слушала и думала, что не хочу, чтобы он замолкал: его голос, глубокий, сильный, с легкой хрипотцой задевал внутри невидимые струны. И они дрожали, распространяя по телу тепло.
И почему он сказал, что не любит говорить? Наверное, потому, что он не сказочник, а воин, который привык все решать при помощи клинка.
Но еще ничья близость не вызывала во мне столь острого волнения. Оно туманило рассудок, и я несла полную чушь, даже дерзила и упрямо пыталась храбриться. Зверь-из-Ущелья, наверное, решил, что я сумасшедшая.
Уж какая есть! Но странно, что с ним не хочется притворяться и казаться лучше, чем я есть на самом деле.
Знаешь, жрица, после недолго молчания начал Реннейр, тебе бы понравилось в окрестностях Лестры. Каждый год наши ждут праздник Цветущих Маков, чествуют Отца Равнин, гуляют, пьют, веселятся.
Это красиво?
Он опустил голову, и почудилось, что на лице Реннейра мелькнула улыбка.
Наверное. По крайней мере, девушки ждут его с нетерпением.
Воображение мигом нарисовало серию красочных картин одну за одной. Как бы мне хотелось туда попасть! Посмотреть на чужие обычаи, изучить новых людей. Я не хотела верить, что они несут угрозу, как бы на этом ни настаивали искатели и сам Реннейр.
А когда отмечают этот праздник? спросила осторожно.
Он совпадает с днем середины лета. А зачем это тебе? Ренн подозрительно сощурился. Ну, точно зверь!
Я закусила губу и потупилась.
Неужели маленькая жрица задумала побег?
Я молчала. Только измочалила бедный стебель, который крутила в пальцах, и теперь он походил на зеленую кашицу.
Я уже понял, что у тебя в голове ветер, но об этом и думать не смей.
Почему? Потому что это опасно? я щедро приправила речь насмешкой. Пусть не считает меня трусихой! Я много раз ходила по краю, не боялась спускаться в самые глубокие и темные шахты и взбираться по отвесным скалам.
Ренн полоснул меня раздраженным взглядом.
Ты даже не представляешь как.
Значит, мне точно стоит там побывать.
Лестриец измученно вздохнул, медленно поднялся и отер ладонями лицо. А мне вдруг стало тоскливо.
Мы замолчали. Стало так-то неловко, я сорвала новый стебелек и сунула в его рот. Всегда делала так, когда нервничала. Поглядела украдкой на Ренна: он стоял спиной ко мне, глядя вдаль, на заснеженную вершину Одинокого Старца, над которым сияла парная звезда. «А спина у лестрийца красивая», мелькнула шальная мысль. Увидеть бы без рубашки. Чтобы вырезать такую же из камня, естественно, не для услады глаз.
Но внутренний голос шепнул: «Да кому ты врешь, жрица? С самого первого мгновения не можешь оторвать от него взгляд, так бы и съела».
Поспать нам сегодня, кажется, не судьба. Скоро светает.
Как будто мысли мои прочитал.
Трава мокрая, заметил как бы между прочим.
И что с того, Реннейр?
Мне нравилось произносить его имя. Как будто мы знакомы уже очень давно.
Придешь вся в росе, еще и на рассвете. Никто не будет интересоваться, где тебя носило? он обернулся и хитро прищурился.
Моя семья думает, что я давно сплю. Если бы отец или брат меня хватились, я бы почувствовала.
А мать?
Нет ее. Горы забрали.
Почти десять лет прошло, а внутри еще тянет. У нас не принято горевать об усопших, никто не уходит в никуда. Смерти нет.
Главное, повторять это чаще.
Обещай, что больше не будешь делать глупости. Что забудешь все, о чем я тебе рассказал. Эти знания не пойдут тебе впрок.
Поздно, Реннейр, я тоже поднялась и встала у него за спиной. Моя макушка едва доставала ему до плеча. Знаешь, почему нас называют искателями? Не потому, что мы добываем камни и металл и думаем лишь о том, как бы поплотней набить сундуки. Самоцветов у нас много, очень много. Так много, что камни почти утратили ценность, главного на них не купишь. Мы ищем истину, чужак. Во всем. В природе вещей, в прошлом и грядущем, друг в друге. Ищем ответы на вопросы.
Он смотрел на меня долго, не мигая. Пытался понять, сколько во мне искренности.
Рамона произнес тихо и так проникновенно, что по рукам пробежали мурашки.
Да?
Я надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. А теперь нам пора возвращаться.
Последние слова прозвучали жестко, а я вдруг почувствовала себя репейником, прилипшим к подолу. Если во время спонтанной прочувствованной речи вознеслась выше горных пиков, то сейчас грохнулась на землю со всего размаху.
Он хочет от меня избавиться! Я ему надоела.
Противный лестриец.
Я тоже так считаю. Я уже отдохнула и смогу создать врата для перемещения, ответила ему в тон и двинулась к скале, не оборачиваясь.
Я чувствовала лопатками пристальный взгляд, и рабочая одежда показалась вдруг страшно неуместной: рубашка чересчур короткая, чтобы закрыть хотя бы бедра, обтянутые перемазанными в пыли штанами. Но день был слишком тяжелым и насыщенным, чтобы я позволила себе бегать туда-сюда в платье. Когда не было публичных обрядов, предпочитала носить то, что удобно и практично.