Арт откашлялся, расправил плечи и в очередной раз поправил волосы.
Прихорашиваешься?
Артур опустил руку, а темноволосая девушка рассмеялась и тут же закатила глаза:
Ты ведь не для своих соседей стараешься?
Чепуху не неси!
Как же быстро мне удалось задеть твои чувства. Слушай, опусти камеру чуть ниже, а то мама увидит разорванные обои и ее хватит удар.
Артур послушно опустил и пробурчал:
Где родители?
Поднимаются. Мама весь день ждет твоего звонка. Алина оперлась подбородком о руку и со скучающим видом поглядела на улицу. Из окна на ее лицо лилось яркое солнце, отчего выглядела она такой же бледной, как Носферату из фильма ужасов Мурнау[4]. Я так и знала, что твой отъезд сведет ее с ума.
Она привыкнет.
Уехал ты, а расхлебывать мне.
Я переехал в центр города, а не на другую планету.
А теперь попробуй объяснить это маме.
Сестра была младше Артура на год и три месяца. Из-за ее выразительных шоколадных глаз Арту приходилось драться со многими «нежелательными ухажерами», как называла их мама. Но об этих драках Алине никто не рассказывал. Несмотря на заметные различия в характерах, Арт и Алина всегда ладили друг с другом, а повзрослев, и вовсе стали лучшими друзьями. Семья Селиверстовых имела все, о чем мечтают обычные люди, и даже больше: катастрофическое отсутствие людей, которые общались с тобой из-за того, кто ты, а не из-за того, что ты имеешь.
Пока Артур Селиверстов притворялся тем, кем он не является, а Даниил Волков едва слышно подсчитывал шаги, сделанные от одного конца коридора до другого, Константин Ромал вытряхивал мелочь из карманов, злясь на свой телефон, который разряжался со скоростью света в самый неподходящий момент. Парень забросил монеты и оперся лбом о холодную металлическую коробку таксофона. Он зажмурился, прокручивая в голове список дел, как вдруг из трубки раздалось:
Да.
Константин дернул уголками губ, что выглядело почти как улыбка, но глаз не открыл.
Мам?
Костя. Женщина помолчала какое-то время, а потом спросила: Ты в порядке?
Все нормально.
Мишто[5]. Я рада, что ты добрался без происшествий.
Мама, я хотел перед тобой
Кто твои соседи? Безразличием в ее голосе можно было заморозить весь Питер.
Обычные соседи, ты скажи, ты помнишь, о чем мы договаривались? Константин сжал в пальцах телефон и непроизвольно стиснул зубы. Помнишь, что я тебе сказал?
Не надо меня защищать.
Что я сказал?
Женщина недовольно выдохнула, но все же ответила:
Звонить тебе.
Когда звонить?
Судя по твоим наставлениям, каждые полчаса.
Мама!
Звонить тебе, если отец будет не в настроении.
И я вернусь, угрожая, процедил парень.
Не вернешься. Анна Ромал говорила совершенно спокойно, а грудь Кости так и пылала пожаром. Ты сделал выбор, чаво[6], тэ дэл о Дэвэл э бахт лачи[7].
Константин собирался духом. Губа зудела, под футболкой горели синяки. Всего-то два, но достаточно большие. Юноша встряхнул головой и прижался лбом к аппарату.
Учеба у меня в первой половине дня. Я подыщу работу, а в выходные постараюсь приезжать к вам, хотя бы раз в месяц. Он привел кухню в порядок?
От нее мало что осталось после вашего разговора. Костя крепче сжал пальцы. Он хотел ответить, но мать его опередила: Я должна идти, моя смена не закончилась. Тебе не нужны деньги?
Нет, у меня
Мишто. Мне пора.
Связь оборвалась, и послышались глухие гудки. Константин распахнул глаза и в растерянности уставился на телефон: бросила трубку. Он зажмурился, почувствовал, как пожар одолевает легкие, и со всей силы ударил кулаком по автомату.
Людская жизнь состоит из череды перекрестков. Человеку приходится делать выбор, и Константин выбрал свое будущее. Был ли он прав? Покажут ночи. Бессонными они будут или спокойными, зависит от его совести.
Глава вторая
Дуэль
Константину казалось, что никогда прежде он не жил в такой просторной комнате. Дома у него была убогая каморка, в которой едва умещались кровать и стол. В нынешней комнате имелся лишь один недостаток, и нет, не жесткий матрас.
Артур Селиверстов, казалось, ни черта не умел: ни подниматься со звонком будильника, ни складывать свои вещи, ни запирать на ключ дверь или выключать свет, прежде чем уйти.
У него не получалось ничего, кроме как действовать Косте на нервы. Уже на пятый день учебы выяснилось, что Арт никогда не моет за собой посуду. Еще ребята узнали, что он прежде не сталкивался с такой штукой, как готовка. Еда у него безбожно воняла, а на кастрюлях оставалась подгоревшая корка. Чем он питался и как выживал? На этот вопрос ответа, кажется, не существовало. Единственное, что Костя и Даниил точно знали: Артур громко храпит. Иногда Константину хотелось придушить его подушкой.
Начало новой недели не предвещало ничего хорошего. Арт проснулся после шестого звонка будильника, тем самым разбудив Даниила, которому поставили пары в этот день ближе к полудню, и резко вскочил. Он снова опаздывал. Кровать Кости была так идеально застелена, что Артур фыркнул, а потом нацепил первое, что попалось в поле зрения, и стрелой вылетел из комнаты. Вернулся за рюкзаком и опять убежал. А потом опять вернулся, потому что забыл сотовый телефон и ключи. Когда парень забежал в спортивный зал, переодетый в белоснежную форму для фехтования, держа под мышкой защитный шлем, студенты уже размахивали рапирами и наносили друг другу удары.
Попов! крикнул тренер, и Артур опустил голову. Кто мог подумать, что учеба в университете это так сложно! Ты опоздал.
Я задержался.
Задержался?
Тренер встал перед Артуром, сцепив перед собой руки. На вид ему не было и сорока. Глаза темно-синие, глубоко посаженные, на лице ни одной морщины. Старила его разве что лысина, которая ярко переливалась в лучах солнца, рвущегося из гигантских витражных окон. Якунин Александр Андреевич ждал ответа, и тогда Артур сказал:
Я должен был помочь.
И кому же?
Одной женщине. Она очень старая.
Старая? Якунин наклонился к Артуру. И как, помог?
Разумеется.
Она тебя поблагодарила?
Мне не нужны никакие благодарности! Парень натянул перчатки и кивнул так серьезно, будто они обсуждали будущее человечества.
Я должен в это поверить?
Было бы чудесно.
Чудеса оставь своей мамочке, Попов. Еще раз опоздаешь на мое занятие, можешь не приходить вовсе. Ты меня услышал? Артур с неохотой кивнул. Услышал?
Да, тренер.
Вот и отлично. У тебя проблемы только с фантазией или с фехтованием тоже?
Блондин высокомерно вскинул подбородок, впервые за все время нахождения в этом идиотском университете сказав истинную правду:
Я был лучшим в своей школе.
Лучше всех писал сочинения по литературе?
Лучше всех фехтовал, тренер, объяснил Артур.
Давай посмотрим, заливисто рассмеялся тренер и подозвал одного из студентов, отсиживающегося на скамье без дела. Спустя какое-то время Якунин вновь взглянул на Артура. Сколько уже фехтуешь?
Занимаюсь с двенадцати лет.
Соревнования?
На уровне школ.
Медали?
Есть парочка.
Ну посмотрим на тебя.
Артур кивнул и натянул шлем. Проверил, чтобы горло было прикрыто. Сжимать в пальцах рапиру было так приятно, что блондин невольно улыбнулся. Он оценил взглядом своего соперника, встал в оборонительную позу и спрятал за спину свободную руку. Одно из самых приятных воспоминаний о прошлой жизни заключалось именно в этих шести, а может, семи секундах перед началом атаки. Под толстой маской он не был сыном богатейшего человека Питера, не был «Поповым», притворяющимся тем, кем он едва ли являлся. Он был парнем, который любил стук встретившихся рапир и закрывал глаза, когда судья поднимал его руку, а трибуны взрывались аплодисментами.
Мгновение. Стук. Удар.
Артур распахнул глаза и увидел, что рапира противника упирается ему в грудь.