Привет из прошлого… - Каренин Александр

Александр Каренин

Привет из прошлого

Главные герои

Наше время:

Матвей Александров Врач реаниматолог. 30 лет. В прошлом, человек страдающий полной амнезией, ставший вскоре Лёвкиным.

Анна Александрова супруга Матвея в нашем времени.

Валентина медсестра реанимационного отделения. Лжелюбовница Матвея, разрушившая его семью.

Доктор Ефремов бывший наставник Матвея, врач реаниматолог. Дежурный сменщик.

Варвара Яковлева пожилая женщина, жена умершего в больнице Егора Юдина.

В прошлом:

Егор Юдин летчик. Лучший друг и сокурсник Матвея.

Андрей Дронов антагонист. Летчик. Личный враг главного героя.

Алексей Гайдаров капитан ВВС РККА. Заместитель командира авиаполка.

Богатырев Иван Степанович командир полка.

Лейтенант Букин секретарь Богатырева.

Старший майор НКВД Киреев особист полка.

Майор Яковлев командир женского авиаполка. Отец Варвары Яковлевой.

Лёвкин Евгений Федорович старший лейтенант РККА. Артиллерист. В настоящим времени прадед Матвея.

Лёвкин Федор Матвеевич отец Евгения, бригадир в селе Тепловка.

Ксения Васильевна Лёвкина супруга Евгения.

Вовка сын четы Лёвкиных.

Глава I

«Гость с того света»

Декабрь. 2018 год. Саратов. Убываю на очередное суточное дежурство в больницу, где вот уже несколько лет, тружусь врачом-реаниматологом на благо здравоохранения. Смена началась конечно же ни с кофе, как у нас говорят, а с поступления тяжело больного пациента. Этим пациентом оказался пожилой дедушка-ветеран, с тяжелой внебольничной пневмонией, ХОБЛ, и другим букетом преклонного возраста. Из приемного покоя, он конечно же был переведен в реанимацию, с тяжелой одышкой и нарушением абсолютно всех функций организма.

По приезду к нам в отделение, мы с дежурной сменой переложили его с обшарпанной каталки на функциональную койку. Разорвав рубашку, мы увидели на его груди два старых больших шрама, довольно уродливой формы. На правом плече была еле заметная, временем выцветшая татуировка в виде крыльев, с одной лопастью по середке. Вооружившись стетоскопом, я начал выслушивать дыхание, перемещая мембрану по грудной клетке. По всем легочным полям отмечалось жесткое и тяжелое дыхание. Новенькая дежурная медсестра Валентина, переведенная к нам из терапии, тут же зафиксировала к его лицу дыхательную маску, которая сообщалась с аппаратом Боброва тонкой трубочкой с подачей кислорода пять литров в минуту. Ловким движением рук Валентины, в ямках локтевого сгиба пациента, появился внутривенный катетер (на нашем сленге бабочка), по которому немедленно, струйкой побежали лекарственные препараты, экстренно выводящие дедушку из критического состояния. Хрипел он конечно по-страшному. Отёки, как и дыхательная недостаточность постепенно нарастали. После того, как терапия достигла своего положительного результата, учитывая биодоступность введённых лекарственных средств, дедушка уснул, а прикроватная аппаратура, присоединенная множественными датчиками к телу пациента, показала более-менее стабильные цифры. Оставив его под присмотром палатной медсестры, я удалился в ординаторскую на перекур. Развалился на старом просиженном диване и вытащив из пижамы пачку сигарет, закурил. Отравляя себя каждой тягой ароматного «Парламента», я вдруг задумался над происходящим в своей жизни. За столько лет своей работы, я был морально подавлен. Устал от постоянных нагрузок, над тупостью своих молодых коллег, над вечными разборками с пациентами, судами, следственными комитетами, и наконец «вишенкой на торте»  это моё шаткое, семейное положение. Всё раздражает в этой жизни: зарплата маленькая, жена вечно чем-то не довольна. Дома меня не бывает, из-за частых дежурств. В гости мы ни к кому не ходим, ровным счетом, как и ни где не бываем вовсе. Видимо, я устал от жизни, хотя мне всего-то тридцать лет.

«Пора это прекращать!»  произнёс я, и затушив окурок в банке из-под физраствора, удалился в палату. Пройдя мимо деда, я вдруг остановился у его койки. Он лежал с приподнятым головным концом, и сквозь сон продолжал похрипывать. Старенький прикроватный монитор реаниматолога, показывал артериальное давление 160/100 мм.рт.ст., пульс 98 в минуту, сатурацию 90-92 %, и температуру 37,7С. Слева от него стояла белая, немного запачканная кровью стойка, на которой будто ёлочные игрушки, были развешаны пара больших флаконов с лекарственными средствами, и несколько маленьких баночек с антибиотиками. За головой монотонно попискивал инфузомат, заряженный эуфиллином. А на стене, в тридцати сантиметрах от больного, бурлил словно закипающий чайник аппарат Боброва, увлажняя старику подающий кислород. Присаживаюсь за рабочий стол. Включаю компьютер. Раскладываю истории болезни пациентов перед собой и начинаю печатать дневники наблюдений на всех больных, которые находились у меня в отделении. Цифровые часы с зеленой ночной подсветкой висящие над входом показывают полночь. Засидевшись до поздна и при этом продолжая забивать данные в систему, я стал склоняться ко сну. Время уже подошло к двум часам ночи. После проделанной работы, я совершил ночной обход больных, и убедившись в их удовлетворительном состоянии, отправился в ординаторскую спать, оставив на своем месте дежурную медсестру Валентину. Располагаюсь на мягком, не застеленном диване. Достаточно было только уткнуться лицом в подушку, как сон тут же настиг меня. Сны посещали самые разные: от приятных эротических, до неимоверно кошмарных. Вообще кошмары это частое явление в моей жизни. Даже во сне они меня преследуют! Но это необъяснимое явление, не мешает мне сейчас нежится в царстве Морфея на работе. Все ничего, если бы не моя медсестра, которая с паникой и криками ворвалась ко мне в ординаторскую. «Матвей Александрович, вставайте! Дед наш помирает!»  воскликнула она и тут же удалилась в палату. Так и недосмотрев до конца черно-белые сны, растираю свои слипшиеся глаза и тут же мчусь в палату в след за ней. За считанные секунды прибываю на место. Все показатели мониторирования застыли на нулевой отметке. Данные электрокардиографии, вместо характерных зубцовых комплексов, ровной полосой легли на изолинию. Я тут же проснулся и без всяких раздумий, начал проводить реанимационные мероприятия. Молоденька медсестра стояла напротив нас, и с перепуганным видом замерла в ступоре. Начинаю реанимационные мероприятия. Продавливаю с особым усердием его тощую грудную клетку с высокой частотой, добиваясь запуска сердца.

 Адреналин!  кричу в порыве реанимации.

Валентина без эмоций, продолжала пребывать в ступоре.

 Ампулу адреналина в вену быстро! Чего застыла дура!  пнув по койке, снова крикнул я.

Дернувшись с места, она трясущимися руками набирала препарат в шприц.

 Ну быстрее можешь, нет?

Она подошла ко мне, протянула шприц, и продолжая трястись, не сводила взгляда с умирающего деда. Выхватив из её нежных и маленьких ручек препарат, я немедленно ввел его в вену, после чего продолжил реанимацию.

 Чего опять застыла? Мешок Амбу быстро!

После этого её словно отомкнуло. Она взяла мешок и зайдя к нему за голову, выдвинула нижнюю челюсть и начала проводить вентиляцию лёгких. В таком тандеме мы боролись за его жизнь около четырёх минут, но аппаратура молчала. Тогда я принял решение об интубации трахеи и немедленно приказал Валентине приготовить набор. Спустя несколько секунд, рядом с пациентом уже был разложен ларингоскоп и интубационная трубка диаметром 8.0 мм. Пока я проводил интубацию трахеи, сестра подключила аппарат ИВЛ. После обеспечения верхних дыхательных путей, мы продолжили реанимационные мероприятия. В течении полных тридцати минут, борьба оказалась тщетной. Ему, к сожалению, не помогли ни адреналин, ни амиодарон, ни атропин, ни тем более массивная противоотечная и антибактериальная терапия.