Он был ничто, даже если считал себя приемным отцом Макса.
- Подумай над моими словами, - мягко произнес Лорд. - Я вернусь. - Он повернулся к Капитану: - Пойдемте, Коффин, нам пора.
- Но кольцо моей бабушки, - надула губы Леди Мелодия. - Мы так ничего и не узнали.
- Может, вы положили его в другое место? - сказал Лорд Айрон. - Велите слугам еще раз поискать в вашей комнате.
С этими словами он покинул камеру, его компаньоны неохотно последовали за ним.
Дверь с шумом закрылась; постепенно свет газовых ламп потускнел и погас, оставив узников в темноте, которая была явно предпочтительнее, нежели слепящие отблески, многократно отражавшиеся от стен камеры. Свет не включат еще шесть часов. Макс испустил тяжелый вздох и почувствовал, как рука Менни ободряюще сжала его плечо.
- Ну, парень, держись, - грубовато произнес он. Единственное утешение, которое он мог сейчас предложить - это дружеское прикосновение.
- Они убьют нас, - прошептал Макс. - Маленькими издевательствами каждый день. Пытками. Скукой. Темнотой.
- Нет, парень, нет. Мы будем, как и любой здешний бедолага, работать в цехах. Мы сможем.
- Это не жизнь, - ответил Макс. - Даже если Коффин не попытается убить меня, я, так или иначе, умру. Я уже чувствую это. Если выживет мое тело, оно будет без души.
- Ну, давай, взбодрись. Это на тебя не похоже! Макс выдавил горький едкий смешок:
- От меня ничего не осталось. Мы были глупы и беспечны.
- Мы всегда танцевали на лезвии бритвы, - возразил Менни. - И мы оба знаем это. Удача отвернулась от нас, и мы попались. Мы рисковали, как и всегда.
Этот разговор с бесконечными вариациями повторялся с тех пор, как они оказались в Грагонатте. Менни доставалось меньше, чем Максу. Охранники, казалось, получали удовольствие, издеваясь над падшим членом Клана. Макс лелеял надежду - как он теперь понимал, абсолютно безумную, - что Клан Серебра, устыдившись того, что один из них заключен в Грагонатте, приложит все усилия, чтобы вытащить его отсюда. Но никто из Сильверов не навестил его и даже главе Совета Гильдий, Лорду Айрону, не хватило власти или желания помочь. Макс чувствовал, что совершил ошибку, смеясь Кланам в лицо, в открытую обворовывая их и дразня. Он полагал себя непобедимым. И вот печаль и безысходность. Теперь-то он осознал, что просто играл как ребенок. Взрослая рука власти поднялась и спеленала его. Макс оказался бессилен. Со вздохом он лег на спину, положив голову на колени Менни, единственного близкого человека, бывшего ему почти отцом. Менни не должен был попасть сюда. Он не доживет до освобождения: если оно и придет, то через десятилетия.
- Спи, сынок, - сказал Менни, кладя свою грубую руку на слипшиеся от засохшей крови волосы Макса.
- Усни навеки, - пробормотал Макс. Он почувствовал, как легкие облака укутывают его и подталкивают, затягивают, погружают сознание в темноту.
Тогда Макс увидел странный сон. Тончайшие листочки до блеска отполированного металла зазвенели и заблестели перед глазами, затем растеклись, расплавившись в сверкающую жидкость, полившуюся на него как ртуть. Он погрузился в нее.
Макс услышал мощный рокочущий голос, голос самого металла. Тело трепетало в языках пламени, будто его заново выковывали из раскаленной добела стали. Он всем своим существом чувствовал даже удары молота.
Ослепший, Макс слышал рядом голоса - шепчущие, жестокие и резкие. Его ушей достиг страшный крик, как он понял, его собственный. Зрение возвращалось сверкающими вспышками. Тело было залито ртутью, беспорядочно стекающей по железу кожи.
Все существо Макса, вся его суть переполнялась мощными ритмичными звуками: резкое шипение пара, треск разбрасывающего искры горна. Летящая тень стремительно пронеслась через всесокрушающее и всесоздающее пламя. Словно гигантская механическая сова, вылитая из раскаленной бронзы.
Снова чернота мрака. Печаль колокола в ушах.
Макс открыл глаза. Голову сжимало как в тисках.