Это была наилучшая возможность, какая представилась за долгие века. За нее надо было ухватиться. Чувствовалось, что с Брандом можно иметь дело, а под конец заменить, когда придет время.
– Так, значит, вы тоже планировали обман, – заметил Рэндом.
– Нет, если бы он сдержал свое слово. Но, впрочем, мы знали, что он не сдержит. Так что, мы предусмотрели ход против него.
– Какой?
– Ему бы позволили достичь своей цели, а потом уничтожили. Ему бы наследовал член королевской семьи Эмбера, который был бы также из первого семейства Хаоса, выросший среди нас и обученный для этого поста. Мерлин выводит свое происхождение из Эмбера даже с обеих сторон – через моего прадеда Бенедикта, и от тебя самого – двух самых вероятных претендентов на ваш трон.
– Ты из королевского Дома Хаоса?
Она улыбнулась.
Я поднялся, отошел, уставился на пепел на каминной решетке.
– Я нахожу несколько огорчительным быть участником проекта выведения нового вида, – произнес я, наконец. – Но как бы там ни было и, допуская – на минуту – что все сказанное тобой, правда, почему ты теперь все это нам рассказываешь?
– Потому что, – ответила она, – я опасаюсь, что лорды моего королевства зайдут ради своей мечты так же далеко, как и Бранд. Наверно, даже дальше. То равновесие, о котором я говорила. Немногие, кажется, понимают, какая это хрупкая вещь. Я путешествовала по Отражениям неподалеку от Эмбера. Я также знаю Отражения, лежащие неподалеку от Хаоса. Я встречала многих людей и видела много вещей. Потом, когда я столкнулась с Мартином и поговорила с ним, то начала чувствовать, что перемены, которые, как мне говорили, будут к лучшему, будут не просто результатом перестройки Эмбера на более приятный для моих старейшин лад. Они вместо этого превратят Эмбер во всего лишь продолжение Двора, большинство Отражений испарится и присоединится к Хаосу. Эмбер станет островом. Некоторые из моих старейшин, которые все еще испытывают боль от того, что Дворкин вообще создал Эмбер, действительно желают возвращения к временам, прежде чем это случилось. К полному Хаосу, из которого возникло все. Я смотрю на выполнение условия, как на лучшее и желаю сохранить их. Мое желание – чтобы ни одна сторона не вышла победительницей в любом конфликте.
Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бенедикт качает головой.
– Значит, ты ни на чьей стороне.
– Мне хочется думать, что я на обеих.
– Мартин, – обратился я, – ты в этом с ней?
Он кивнул.
Рэндом рассмеялся.
– Двое вас? Против и Эмбера и Двора Хаоса? Чего вы надеетесь добиться? Как вы надеетесь способствовать этому шаткому равновесию?
– Мы не одни, – заявила она, – а план не наш.
Ее пальцы порылись в кармане. Когда она вынула их, что‑то сверкнуло. Она повернула это на свет. Она держала перстень с печатью нашего отца.
– Где ты его достала? – спросил удивленно Рэндом.
– Да, где?
Бенедикт шагнул к ней и протянул руку. Она отдала ему перстень. Он внимательно изучил его.
– Это отцовский, – подтвердил он. – Как вы знаете, у него есть маленькие метки сзади, которые я видел раньше. Зачем он тебе?
– Во‑первых, убедить вас, что я действую правильно, когда сообщу вам его приказы, – ответила она.
– Откуда ты вообще знаешь его? – заинтересовался я.
– Я повстречалась с ним во время его затруднений некоторое время назад, – сообщила она нам. – Фактически, можно сказать, что я помогла ему избавиться от них. Это случилось после того, как я встретила Мартина и стала относиться к Эмберу более сочувственно.