Когда явились Ши с Руджером, лорд Моско, сарацин столь низкорослый и толстенький, что ходил вперевалку, уже приблизился к краю ближайшей изгороди с кривым ятаганом в одной руке и круглым щитом в другой. Он издал леденящий кровь вопль, всей своей тушей, как кот, скакнул к столбу и замахнулся.
Полетели щепки. Моско пустился в пляс вокруг ни в чем не повинной деревяшки, с оттяжкой врубаясь в него справа и визжа на пределе своего голоса: «Алла‑иль‑алла! Махмуд! Махмуд!» Внезапно он остановился и отошел назад, где небольшой кучкой расположились остальные.
– Владыка мой Марджин, не прольешь ли ты бальзам своих слов относительно подготовки моей?
Марджин, в чем‑то вроде бесформенной кепки вместо чалмы, нос которого однажды был основательно перебит, беспристрастно молвил:
– Оценил бы я сие довольно посредственно. Дважды открылся ты слева при отскоке, да и клич боевой совсем не звучал. А ведь как рявкнешь супостату в ухо, так он, считай, и готов.
Моско вздохнул.
– Благословенно имя Аллаха, – проговорил он уныло. – Боюсь, что потерянный я человек, не будь защиты ангелов его и руки атлета нашего! Но владыки вы мои, ужель не усладим мы зрения своего приемами сих франкийских воителей?
Послышалось одобрительное бормотание.
– Так что ничего не остается тебе, оруженосец, как изрубить эту изгородь!
– Лучше скажи, что потянул запястье, – прошептал Ши.
Но у Полячека оказались собственные взгляды.
– Ща изрублю. Я же видел, как он это делал, правда? Только где бы раздобыть такой же тесак?
Эмир Трези преподнес ему свой собственный, довольно побитый и зазубренный ятаган. Полячек гордо промаршировал к изгороди и с воплем «Ра‑ра‑ра, Гарвард!»* [8] со всей силы замахнулся, отведя руку с ятаганом за спину. Увы – не учтя высоты изгороди, он совершенно промазал, крутнулся вокруг себя и, запутавшись в собственных ногах, был вынужден вцепиться в столб, дабы избежать падения.
– Это у меня такой способ атаки, – пояснил он, стыдливо потупясь. – Я делаю вид, будто собираюсь ему врезать, а сам вхожу в клинч, швыряю оземь, а там уж и расправляюсь окончательно.
Забавностью этого эпизода, похоже, никто не проникся. Физиономия Марджина выражала откровенное презрение, а все остальные попросту отвернулись – все, кроме Руджера, который взглядом показал Ши, что тот следующий.
Ши прикинул на руке оружие Трези – не считая зазубрин на лезвии, баланс того явно не соответствовал его фехтовальному стилю.
– У кого‑нибудь найдется прямая сабля? – спросил он.
Лорд Марджин, бывший здесь, видно, кем‑то вроде тренера, хлопнул в ладоши и что‑то крикнул. Из замка тут же показался слуга с толстогубой верблюжьей мордой, неся затребованный клинок. Ши взвесил его в руке. Лезвие было достаточно прямым, но сабля все равно предназначалась исключительно для рубки, подобно ятагану – без острия, со скругленным кончиком и рукоятью, рассчитанной на маленькую руку. Однако с балансом дело обстояло уже лучше, и если оружие и впрямь оказалось тяжеловатым для быстрого парирования ударов, после нескольких тренировочных выпадов с ним вполне можно было иметь дело.
Ши подступил к столбу безо всяких криков и воплей, выполнив для начала простой обманный выпад, обманный выпад с быстрой атакой, и укол‑отскок. В течение пяти минут он трудился в здоровом поту и не без удовольствия уловил бормотание зрителей, частью изумленное, частью одобрительное.
Марджин промолвил:
– Подумать только, сэр рыцарь, до чего ж диковинная игра клинка! Мыслится мне, что со франкийским мечом обязательно сразил бы ты противника‑другого.
И тут же все принялись горячо обсуждать достоинства системы Ши:
– Знаете что, владыки, а ведь перед колющим ударом соответствующим не устоит даже превосходная дамасская кольчуга.