Пес сбежал вниз, сделал круг и вернулся с докладом, что врагов не обнаружено, а насчет добычи мне стоит только намекнуть.
– Пока не надо, – сказал я строго. – Везде цивилизация! Закончились пустыни!.. Мы будем спать на чистых простынях. Не хочешь?.. Ладно, ляжешь на сене. Или на шкуре…
Зайчик шумно вздохнул, когда копыта коснулись земли, уши встали торчком. Я чувствовал, как мышцы напрягаются, готовые бросить его вскачь, бедный конь измучен спуском на полусогнутых задних, даже осчастливленный Пес нарезает бесконечные круги, не нарадуется…
Земля загремела под копытами, трава и кустарники уносятся под брюхом, сливаясь в зеленую полосу. Далекая крепость вырастает с каждой минутой, я чувствовал необъяснимый трепет во всем теле. Королевский замок в Зорре огромен и дышит силой, мой замок Амальфи превосходит королевский размерами и ощущением моши, но это…
Другой мир, сказал внутренний голос. Ты ведь хотел попасть на Юг? Начинай получать первую порцию…
Узкое ущелье в отвесной каменной гряде перекрыто высокой и очень толстой стеной, а по обе стороны на высоких горах по массивной башне, каждая с донжон, обе соединены узкой перемычкой стены, по верху которой можно на коне, а то и на повозке. Обе башни ощерились в небо высокими башнями с острыми шпилями, внизу в стене высокие и массивные ворота и еще более массивные барбаканы.
Башни с подозрением смотрят темными бойницами, за ними явно амбразуры: хорошей крепостью владеет герцог Валленштейн. Это не замок, а могучая крепость, что возвышается даже над горами – горделивая, великолепная, огромная, отгородившаяся каменными стенами и перекрывшая единственный проход в герцогство. Горы выросли так удачно, что явно здесь рассказывают про какого-нибудь могучего мага, что и крепость вознес на вершину самой высокой горы, срубив верхушку, каменный забор в четверть мили высотой поставил, дабы никто даже не пытался взять штурмом.
Широкая и ухоженная дорога, диво дивное – словно вымощена камнем! – ведет мимо крепости, где-то в двух-трех сутках такой вот неторопливой езды берег моря, даже океана. Этот тракт приведет в крупный морской порт, из которого отплыву на таинственный материк по ту сторону океана.
Взгляд упал на кольцо, за эти дни привык, это сперва тяготило. Одно дело – почти невесомое кольцо, что к тому же залезло под кожу, другое – с этим надменным камешком, что и не камешек, а камень, глыба, которой бумаги не припечатывать, а придавливать можно…
Я начал снимать, брошу здесь на дорогу, свое отслужил. Кольцо сопротивляется, но ползет, зараза. Пальцы от жары и усталости распухли, нужно было сразу снять еще там, а то и вовсе не надевать, как только миновал таможенный досмотр.
Слева от дороги поплыли первые домики, донеслись крики, по улице пронеслись всадники на легких конях. Я видел, как двое мужчин отчаянно отбивались кольями от всадника, тот размахивал мечом, а когда на них помчался еще один всадник со вскинутой булавой, один из защищавшихся бросился бежать, как будто можно убежать от всадника посреди улицы… Я поморщился, глупая смерть, сказал властно:
– Бобик! Даже не смотри. Не наше дело. Наша хата с краю, у нас свое дело, свое задание. Если вмешиваться везде и во все, что встретим по дороге…
Из-под крыши одного дома вырвался черный дым, а затем и пламя. Один из всадников заметил меня, крикнул что-то другим. Все повернули головы, я посматривал на них краем глаза, ибо повернуться и посмотреть в упор – значит бросить вызов. Нас еще в школе предупреждали не смотреть гориллам в глаза, а то ярятся и бросаются на прутья решетки.
Донесся окрик, я сделал вид, что не слышу, тогда один из всадников, самый крупный на огромном коне, поднял его на дыбы, развернул и, опустив на землю, погнал в мою сторону. В его руке появилось длинное копье, вроде бы неуместное для простого грабежа деревни, острие нацелено в мою сторону.