Бля! Шапка вашу дивчыну засекла и территорию метит, чтобы показать, кто в доме хозяин, помогая подняться Палычу, прокомментировал я стрельбу. Ох, чует мое сердце, что достанется «на орехи» вашей Элеоноре!
Надо срочно что-то делать! испуганно заверещал Пал Палыч. Я же несколько раз уже говорил, что от вашей подружки столько проблем, что её никак нельзя выпускать за пределы поселка.
Ага, умный ты больно, тихо прокомментировал я последние слова Палыча, отойдя в сторону.
Шапку, разве, что только танком остановишь, и то вряд ли. Шапка это единственная дочь Полковника, его любимое и сумасшедшее чадо. Когда-то, в самом начале ЗБ, я спас Шапку от мертвяков, и мы вместе с ней пробрались через половину России, чтобы она воссоединилась со своим отцом. Ну и я остался при Полковнике в его анклаве. Здесь было сыто и относительно безопасно.
Шапка, прием! суровым командирским голосом, вызвал я, неугомонную бестию.
У аппарата. Прием! тут же раздался в ответ женский голос.
Что за стрельба? Ты, что не видишь, что рядом стоит колонна Желтого? Хочешь, чтобы у нас тут началась Сталинградская битва?
Никак нет! Вы же сами, товарищ командир, приказали, чтобы никто из посторонних, ближе, чем на десять метров к нашим машинам не подходил! совершенно спокойным и невинным голосом ответила девушка. Я всего лишь выполняла ваш приказ! Прием.
Понятно! Эта барышня с Волошкиным, не трогай её. Как поняла? Прием.
Все понятно: тощую тетку лет сорока, с силиконовыми сиськами и кривыми ногами не трогать. Прием!
Не сообразив, что ответить, кроме потока матерной брани, я прервал диалог. Ох, уж эта Шапка! Вот сколько раз уже зарекался брать её с собой в торговые караваны, а все равно каждый раз беру. Потому что незаменимая она, эта самая Шапка, незаменимая! Во-первых отличный стрелок, причем с большим боевым опытом, во-вторых, отличный боец с холодной головой и железной выдержкой, а в-третьих я обещал Полковнику, что присмотрю за ней!
Хороший снайпер он завсегда в почете и уважении, а по нынешним временам, у любого есть свои тараканы в голове. Ну, воспринимает девушка, чересчур серьезно такое понятие, как личное пространство, и что такого? Не лезь к ней с разными глупостями, даже в виде «соленых» шуток и будет тебе счастье и спокойствие. Ну и к особям женского пола наша Шапка неравнодушна. Нет, не подумайте, что она из этих, которые лесбиянки, нет! Просто, наша Шапка воспринимает представительниц женского пола как потенциальную угрозу. Короче ревнует.
К кому ревнует?
Странный вопрос, ко мне и ревнует! Это и есть второй «таракан» в её голове. Влюблена деффка в меня без памяти, ну и соответственно не допускает «на свою» территорию кого бы то ни было. У меня-то с ней давно ничего нет уже, разошлись мы с ней в свое время, как в море корабли.
Тут своих заморочек хватает, так сразу и не объяснишь, без ящика водки и не разобраться во всем, но как-то со временем смогли найти компромисс устраивающий всех. Шапка особо свою любовь не выпячивает, но в отряде занимает особое положение, ну, а я в свою очередь, все свои амурные дела проворачиваю исключительно за пределами нашего поселка и так, чтобы Шапка об этом не знала, а то ей особого труда не составит, найти мою очередную пассию и пристрелить её. В общем, так и живем, как в «мыльном» мексиканском сериале или еще какой-нибудь херне, типа книжки про любовь «от Донцовой».
Еще раз, мысленно выругавшись и перекрестившись, пошел навстречу стоящим в отдалении грузовикам яркой, солнечной расцветки. Позади меня как бы невзначай пристроились Сивый и Вовка Шпик эти двое были, вроде как, моей личной охраной.
Если Сивый еще хоть как-то внешне походил на «крутого вояку» высокий, мощного телосложения, с вечно суровым выражением лица, и татуировки по всему телу. За что и получил свою погремуху Сивый.
Вовка Шпик был больше похож на недоедавшего в детстве цыгана мелкий, худющий, да еще и смуглый, как ромале. Но, это только внешне, на самом деле все обстояло с точностью до наоборот Сивый бывший «качок культурист», даже не служивший в армии и взявший оружие в первый раз десять лет назад, когда начался весь этот замес с мертвецами, а вот Вовка, он хоть и мелкий, да тощий, но воин был, хоть куда, его боялась и уважала вся округа. Еще бы, в свои сорок лет Шпик успел отметиться минимум в двух военных конфликтах.
Обычно мы всегда на переговоры или еще какие «стрелки» вот так троицей и ходили, расчет ставился на то, что все внимание будет приковано к Сивому, ну и соответственно, если вдруг чего начнется, то мы с Вовкой успеем «сыграть первыми». Уже подходя к первому грузовику, перестроились Сивый вышел вперед, я сместился чуть правее, а Шпик так и шел следом за Сивым, прячась за его спиной.
Сышь убогий, где Желтый? как всегда раскатистый рокот Сивого заставил вздрогнуть.
К кому из двоих сидящих в кабине грузовика адресовывался вопрос, было не понять, но вздрогнули оба.
Парень, сидящий за рулем «ЗиЛа» тоже не ожидал, что человеческое горло может издавать подобный рев, поэтому испуганно вздрогнул и стукнулся макушкой о наваренную скобу над дверцей. Сидящий с ним в кабине мужик лет пятидесяти, округлил глаза от страха, и дернулся было, к висящему снаружи «ручнику», который был установлен на самодельном держатели и исполнял роль «курсового» пулемета. Если быть точным, то это не ручной пулемет, а ротный пулемет. Древнее советское наследие Отечественной войны, переделанное под ленточное питание.
Тронешь пукалку, я тебе её в жопу запихаю!
Толстый как сарделька указательный палец Сивого грозно помахал стрелку, тот, тут же проникся серьезностью момента и моментально убрал руки от РП-46.
Где, Желтый? еще раз повторил свой вопрос Сивый.
Не знаю. Сказали, чтобы их здесь ждали, дескать, минут через двадцать подъедут, торопливо ответил водитель «ЗиЛа».
Реакцию бойцов Желтого не трудно было предугадать. Чаще всего так на Сивого и реагировали, ну, еще бы здоровенный детина, под два метра ростом, с наголо бритой головой, но при этом лохматой черной бородой и такими же лохматыми и черными бровями, сросшимися у переносицы. На груди у Сивого висела глобальных размеров золотая цепь, звенья которой представляли собой черепа с костями. Весила цепь, почти два килограмма. А еще татуировки, за обилие которых Сивый и получил свое прозвище (но об этом я уже говорил). Наколки были разного размера, цвета и качества исполнения от красивых картинок, набитых еще в мирные времена в тату-салонах, до кривых и косых буковок и каракуль, смысл, которых был понятен только Сивому.
Мне пох, чё он там сказал, строго произнес Сивый, мы через десять минут выдвигаемся, если хочет ехать с нами, пусть поспешит.
Последние слова Сивый произнес, разворачиваясь к машине спиной. Оба, сидящих в кабине «ЗиЛа» мужика, на нас с Вовкой, даже не обратили внимания, как будто нас прикрывала шапка-невидимка, всё их внимание было приковано к Сивому. Всё правильно, так и должно быть, для этого Сивый и нужен.
Высказав свое «фе», мы вернулись к своим машинам. Не фиг тут демагогии разводить, не та Толик фигура, чтобы мы перед ним гнулись. Понятное ведь дело, что Желтый всего лишь цену себе набивает, а сам, небось, сидит в кунге одного из грузовиков и просто тянет время, желая показать степень своей крутизны.
Кеп, а чего мы, ваще с этими желтопузиками должны идти одной колонной? вполголоса спросил Вовка, когда мы отошли от «ЗиЛа» на приличное расстояние.
Волошкин с ними договорился об обмене чего-то там, на что-то, растерянно ответил я. Размышляя о предстоящей дороге. Видимо Желтый захочет уговорить нас тягать наши грузы по его железке, вот и заманивает выгодным обменом.