Я тебя убью! выдаю с порога.
Еще скажи, что тебе не понравилось! хохочет эта дурочка.
Ты в своем уме?! Конечно, нет! Как тебе такое в голову пришло ругаюсь я. Постой, а ты что пробовала? Этого Как его? Федора.
Не понимаю, откуда берется тянущее за грудиной чувство ревности. Я открываю шкаф, где висит моя куртка, не глядя на Светку, просовываю руки в рукава. Пальцы слегка дрожат. Какой же дурацкий день Тридцать первый день моего рождения.
Скажешь тоже. Конечно, нет! У меня же Паша И свою разрядку я получаю вполне традиционным способом, смеется Светка.
Не смешно! рявкаю я. О таком предупреждать надо. Или хотя бы поинтересоваться, оно мне надо?!
А то так не видно, Дин! Ты ж еще немного и начнешь на всех бросаться от недотраха. Авдеева, как всегда, рубит правду-матку. Я ее страшно люблю именно за эту редкую сейчас искренность.
Сомневаешься, что я найду мужика, если захочу потрахаться? Вот, как ты обо мне думаешь?
Эй Дин, ты чего? Светка удивленно хлопает ресницами. Сцепив зубы, я обхожу ее и толкаю входную дверь. Авдеева бежит за мной. Я же хотела как лучше. А он что он совсем-совсем тебе не понравился? Такой красавчик, да если бы не Пашка, я бы к нему каждый день ходила, вот Ну и если бы ты мне зарплату повысила, добавляет, ценник за эту услугу умереть и не встать, знаешь ли.
Я не останавливаюсь. Интересно, сколько клиенток проходит через руки Федора в день? Три? Четыре? А может, и того больше? Ну и хрень же лезет мне в голову!
Ты поставила меня в идиотское положение. Я-то не знала, что меня ждет. Поэтому
Ты поставила в идиотское положение массажиста? хихикает Светка. Гляжу на нее из-под насупленных бровей. Ну не злись. Ты бы иначе не согласилась. А так был шанс, что он тебя хм убедит. И тут же с любопытством: Не вышло?
Часы на руке сигнализируют о том, что мне следует принять лекарства. Я прикидываю расстояние до своей припаркованной машины. Идти всего ничего, но мои руки машинально тянутся к аптечке, словно я тут же рухну замертво, если не приму свои пилюли тотчас. Это не так. Не рухну Но человеческие страхи мало поддаются логике.
Я же сказала! Ничего у нас не было.
А у вас и не должно было быть. Исключительно у тебя Разрядка.
Я что, правда на людей бросаюсь? кошусь на Светку. Ветер подхватывает мои обкорнанные волосы, после операции прошел почти год, а они все никак не отрастут.
Да от тебя все наши мужики стонут! От охранника на проходной до Куницына.
Куницын генеральный директор одного из принадлежащих мне заводов. Матерый такой мужик, отличный профессионал. Уж если я и его задрала, мои дела совсем плохи.
Учту, киваю, ставлю сумку на пассажирское сиденье, сама ныряю на водительское. Один пузырек, другой, третий, блистеры Всего десять таблеток. Утром и вечером чуть побольше.
Не забудь, что в семь мы тебя ждем в Нигора. У них потрясающее диетическое меню. Ничего вредного, ничего острого
Ничего вкусного, заканчиваю за подругу. На этот раз обычно задорный Светкин смех звучит натянуто.
А хочешь, я закажу то же, что и ты?
Это еще зачем? Чтобы никто из нас не получил удовольствия? удивляюсь. Хочется домой, в свою раковину, но машина еще не прогрелась, а Светка, пользуясь этим, продолжает надоедать.
Это ужасно несправедливо!
Что?
То, что тебе этих самых радостей осталось так мало! А доступные ты сама какого-то фига игноришь!
Боже, она опять об этом?! Я закатываю глаза и меняю тему:
Я приеду. Говоришь, в семь?
Ага. Так ты точно не хочешь закатить грандиозную вечеринку?
Для меня поход в любое многолюдное место подвиг. И испытание для здоровья. Так что Нет. Я не хочу. Качаю головой. К счастью, от дальнейших пререканий с подругой меня избавляет звонок телефона. За год моей новой жизни тот звонит все реже, но в день рождения обо мне вспоминают даже те, кто давно забыл Кошусь на экран и сильней стискиваю на руле пальцы.
Не хочешь ответить? удивляется Авдеева.
Нет. Это Гарипов.
Глаза Светки комично округляются.
Надо же! Не забыл. Хочешь, я этому мудаку за тебя отвечу?! Давай! Я все этой падле скажу
И снова я качаю головой. Нет, не надо. Ответить по-хорошему следует мне. Но я не склонна к мазохизму. Не хочу проворачивать нож, воткнутый в мое сердце. Ведь если тот не трогать, порой даже кажется, что его там и вовсе нет.
Глава 2
Дина
Дождь начинается еще в дороге. И без того серый промышленный город выцветает как будто полностью. Сейчас он так похож на меня Серую, неказистую. Гляжу на себя в зеркало заднего вида. Да, ничего особенного. Знала бы, что после операции мне ничего нельзя будет поменять, может, успела бы сделать какой-нибудь модный тюнинг. А так казалось, куда спешить? Да и зачем? Если все у меня хорошо. И вообще, и в личном
Мысли о личном напрягают. Сковывают расслабленные недавним массажем мышцы. Сама того не замечая, я сбрасываю скорость. Едущим следом машинам приходится идти на обгон. Но никто не решается меня обсигналить. Побаиваются. Моя тачка такая одна в целом городе. Всем понятно, кто за рулем.
Немного приоткрываю окно. Просовываю в образовавшуюся щель ладонь. Разгоряченная кожа покрывается холодной осенней моросью, и так, через руку, я будто вся ей напитываюсь. Мимо проносятся промзона, склады, заводские трубы, линии электропередач прошивают проводами серое небо и, удаляясь в перспективу, делаются все меньше. Столько деталей, а глазу не за что зацепиться. То ли дело за городом. Там все намного красивей. Серебристое извивающееся тело реки, внушительные горы, окружающие живописное озеро, которое летом иногда даже прогревается до приемлемых температур. Тогда, нарушая мой покой смехом, пьяными разговорами о жизни и дерьмовой музыкой, из города подтягиваются толпы народа. Но осенью вокруг почти никого. Лишь иногда пикники устраивают.
Сворачиваю с трассы, проезжаю еще километров пятнадцать, и вот, наконец, он Мой дом. Дом стоит на сваях. Черный металл и дерево. Шикарный скандинавский дизайн, огромные, выходящие на воду и горы окна Я обожаю здесь все. Но иногда Иногда я чересчур остро ощущаю в нем свое одиночество.
Я ставлю машину в гараж и выхожу. Над головой тут же возникает большой черный зонтик.
Спасибо, киваю охраннику. Если я отстояла свое право самостоятельно передвигаться по городу, то тут к СБшникам все же пришлось прислушаться. Жить одной так далеко от цивилизации страшно. Город у нас суровый. Кругом полно тюрем. Я часов в шесть опять отъеду. Предупреждаю, потому как это положено. Охранник кивает. В сумке вновь коротко тренькает телефон. Я тянусь к кармашку, захожу в заботливо приоткрытые двери, скидываю лоферы. Одной рукой расстегиваю пальто, другой разблокирую экран. Он? Или не он? Он все же Ну, да и черт с ним. Хуже этот день вряд ли станет.
Алло!
Дина Привет. Я видно, Гарипов не ожидал, что я все-таки отвечу. В трубке повисает пауза. Я хотел поздравить тебя с днем рождения, наконец, через силу выдавливает он. И этот до боли знакомый голос до сих пор будто тянет меня за кишки.
Спасибо.
Если бы все мои чувства не поглотила боль, я бы, может, посочувствовала Рустаму. Он ведь не совсем пропащий. Даже, можно сказать, совестливый. Уверена, решение бросить меня в самый сложный, самый страшный период жизни далось ему весьма нелегко. Ага, в муках прямо-таки Хмыкаю. И прислоняюсь лбом к теплой деревянной панели, которыми, по моему незатейливому вкусу, декорирован коридор.
Э-м-м протягивает Гарипов. Как ты себя чувствуешь?
С тех пор, как мне провели операцию по трансплантации печени, девяносто девять процентов моих знакомых начинают разговор именно с этого опостылевшего вопроса. А ведь я больше не умираю и веду вполне обычную жизнь. Даже могу родить, если захочется. Тогда как Рустамчик боялся остаться со мной бездетным. И вроде как этот довод стал для него решающим. А там, кто знает?