Нового, родившегося совсем недавно государства, управляемого риксом Хловисом, коего сами германцы именовали на свой лад – Хлодвигом, сыном Хильдерика, сына Меровея.
Ремигий Ланский, умный и образованный римлянин, сумел расположить к себе варварского короля и со временем превратился в его советника – тем и объяснялось присутствие кафолического епископа и его племянника, юного картулярия [2] реймсского диоцеза Северина Магнуса Валента, на поле боя в предгорьях сумрачного Арденнского хребта.
Уходящая зима выдалась тяжелой – прошлогодний неурожай в Гельвеции и за Рейном заставил племена остроготов сняться с занятых ими земель и пойти на запад, готы ударили по алеманам, алеманы начали теснить рипурианских франков, перешли Арденны и поставили под угрозу существование королевства Хловиса.
Если не остановить войско Гебериха, предводителя голодных и обозленных варваров, нежданные гости ураганом пройдут от гор до Британского пролива, уничтожая все на своем пути. Молодое государство исчезнет. Хловис, вождь решительный и воинственный, за две седмицы собрал войско и выступил навстречу многочисленному врагу – победить или умереть.
Епископ Ремигий отправился в поход вместе с королем: Рим, теперь управляемый не Императорами, а Папой, сделал на Хловиса чересчур большую ставку…
Диспозицию выбирал лично король: алеманы двигались с юго-востока, с гор, следовательно часть пехоты сикамбров останется на возвышенностях, крупный отряд, названный Ремигием по римскому образцу «когортой», атакует германцев в долине, а затем начнет отступать, заманивая неприятеля в ловушку.
Конница попытается выйти в тыл или во фланг варваров, и тогда Геберих окажется в тисках, между наковальней щитников и молотом кавалерии. Франки-сикамбры, десятилетиями общавшиеся с римлянами и воевавшие на стороне Империи против гуннов, давно переняли главнейшие постулаты военной науки Рима и внимательно прислушивались к рекомендациям советников, наподобие епископа Ремигия.
Хловис вполне мог надеяться на победу, пускай войско алеманов и превосходило франков числом почти вдвое…
День выдался хмурый. Над холмами висели тяжелые серые тучи, ветер пробирал до костей, перед рассветом началась метель, закончившаяся только когда войско построилось к битве – алеманы подошли на расстояние двадцати лучных перестрелов и не собирались останавливаться, рассчитывая смести противника до наступления ранних зимних сумерек.
Поутру Ремигий отслужил мессу прямиком в своем шатре, заодно игравшем роль походного храма – из прихожан был только Северин, единственный (кроме, ясное дело, самого епископа) кафолик на многие лиги вокруг. Хловис не зашел даже из вежливости, но Ремигий обоснованно полагал, что данное понятие королю франков почти неизвестно.
Впрочем, Хловис не возражал против христианского богослужения – будет очень неплохо, если кроме Вотана, Доннара и Бальдра ему поможет и «Бог ромеев». Зато лупоглазые хари деревянных идолищ, которых рикс непременно брал с собой в дальний поход, были жирно измазаны медом и жертвенной кровью – истуканов вчера установили в центре лагеря. Ремигий не возражал: древние боги франков доселе обладали немалой силой, забывать о которой было бы неосмотрительно.
Волшебство дохристианского мира неохотно уступает свои позиции, оно живо и действенно – эту истину епископ знал столь же твердо, как и молитву «Верую».
Ничего, о сделанном богами выборе станет известно еще до заката. Если алеманов не остановят, слабо укрепленная столица Хловиса Суасон может быть осаждена через десять дней, затем настанет очередь Дурокарторума-Реймса, Шалона и Лютеции, которую франки начали именовать по-своему – Париж…
Бежать некуда: в Бургундии правит жестокий рикс Гундобат, а южное Толозское королевство, основанное на землях бывшей Нарбоннской Галлии, принадлежит готам-арианам, не испытывающим к северным соседям-язычникам нежных чувств! Остается лишь с огорчением вспомнить о бесконечных пространствах имперского Рима, от Геркулесовых столпов до Сирии и Персии – какие возможности для маневра! Это вам не десяток крошечных варварских государств, отчаянно борющихся за существование с накатывающими из-за Рейна новыми и новыми волнами германцев и словинов!
Над лесистыми холмами прокатился слитный низкий рев – пехота Теодоберта, королевского управителя-мажордома, ударила по неровному строю алеманов и почти сразу разорвала его надвое, медленно оттесняя варваров к руслу замерзшей реки.