Хорошо, советник кивнул. Посмотрел сначала на обугленный труп налетчика, потом на сына, съежившегося под лестницей. Он?
Судя по всему, да, кивнул Уэст. Служба контроля скоро будет здесь, мы не могли не вызвать, сами понимаете, таковы правила
Подтверждение.
Уэст протянул прозрачный прямоугольник, советник Гомеш приложил левую ладонь, отпечаток засиял оранжевым. Детектив удовлетворенно сощурился, потянул напарника за рукав, и они чуть ли не бегом выскочили из дома, а потом и за ворота.
Дождь продолжал моросить, мерзкие крохотные капли так и норовили проникнуть в любую доступную щелку, холодный воздух неприятно холодил и без того замерзшие мокрые щеки.
Тройка бойцов держала полицейских на прицеле, крохотные красные пятнышки скакали туда-сюда по одежде.
Отвратная погода, Уэст, не обращая внимания на нацеленное оружие, посмотрел на небо, поежился, включил подогрев, натянул перчатки, этот город окончательно испортился.
Никак старшенький приехал, Корсаков кивнул на мотоцикл, выруливающий на подъездную дорожку. С него спрыгнул крепко сложенный молодой человек, ринулся в дом. Это ведь он только что на Синей улице бордель чуть не разгромил? Опять на него жалобы с утра будут, и опять папаша его отмажет, вот увидишь. Подумаешь, пятый советник Гомеш, большая шишка. Девчонку жалко, но эти сволочи нас ни во что не ставят.
Попридержи язык, а то тут долго не продержишься. Если сам захочешь перевестись в Нижний город или на свободные территории, так лейтенанту и скажи. Уэст залез на свой байк, активировал шлем. Поехали отсюда, это теперь не наше дело.
Парень в военной форме, которая подчеркивала бугрящиеся мускулы, вбежал в дом, чуть не вырвав стокилограммовую дверь вместе с петлями, бросился к отцу, но вовремя притормозил от замораживающего взгляда.
Ты где был? Советник Гомеш отступил на шаг от маленького сына.
Что с Ми? Она жива?
Да. Я задал тебе вопрос.
На службе задержался, подчиненные опять вместо дежурства по шлюхам пошли, пришлось наказать. Старший сын встал рядом с отцом, кивнул на брата. Это он виноват? Узнали, кто напал?
Внешние камеры не работали, их вырубили дистанционно, на внутренних все есть, посмотришь потом.
Это он виноват, я уверен. Это ты виноват, ублюдок! изо рта старшего вылетела капелька слюны. Мразь приблудная, если с Ми что-то случится, я тебя своими руками придушу, гаденыш.
Мальчик съежился еще больше, стараясь вжаться в дощатые панели.
Оставь его, Эйтор, он не виноват, холодно сказал советник. Объясни, почему он говорит, что искали тебя?
Чушь, Эйтор негодующе махнул рукой. Этот проклятый сын шлюхи выдумывает.
Да? Гомеш усмехнулся. Ублюдок, как ты любишь его называть, спас твою сестру: если бы не он, убийцы бы с ней расправились. Рафо!
Эйтор испуганно вздрогнул: помощник советника появился, как всегда, словно из ниоткуда.
Выяснили, кто это?
Уверенности нет, но скорее всего со Свободных территорий, я уже запросил наших информаторов. Нападавшим помогал кто-то из прислуги, охранный периметр не нарушен, они вошли через заднюю дверь, знали код и настройки сканеров. На камерах стандартные подменные лица, голоса искажены, отпечатков нет, зато у нас есть образцы ДНК тело выгорело изнутри, но частички кожи остались.
Хорошо, занимайся, результаты мне нужны сегодня. И порасспроси Эйтора. Я разрешаю.
Так и сделаю. Рафаэль улыбнулся, его шрам собрался в уродливое бугристое пятно, а старший сын окончательно упал духом. Служба контроля будет через минуту. Мы не можем им помешать.
Закон един для всех. Гомеш наклонился к мальчику. Паулу, посмотри на меня. Все хорошо. Ты вел себя правильно.
Мальчик вздрогнул: отец настолько редко его хвалил, что можно было по пальцам пересчитать. На одной руке, и то остались бы лишние. И насчет того, что все хорошо, он был совершенно не уверен.
В холл не торопясь вошел седой старик в очень дорогом костюме, с тускло-металлической тростью и кожаной папкой, сверкнул золотой оправой очков. Казалось, дождь снаружи специально обошел его стороной, равно как и грязь на дорожке идеально вычищенные ботинки ручной работы сияли. Тонкий крючковатый нос чуть подрагивал, на кровь старик взглянул равнодушно и мельком, а на обожженное тело очень внимательно.
Привет, Матеуш, протянул он руку советнику, тот крепко ее пожал. Я решил приехать сам.
Ценю это, Эл.
Еще как ценишь. Старик усмехнулся. Ну что, где наш герой?
Не дожидаясь ответа, легко, словно ему было лет двадцать, присел рядом с Паулу на корточки, порылся в кармане.
Протяни руку, сынок. Левую, ладошкой вверх. Сожми кулак. Вот так, молодец. Сколько лет?
Шесть, почти семь. Гомеш усмехнулся. А то ты не знаешь.
Я думал, уже восемь, так поджечь негодяя не каждое пробуждение силы способно. Элайя встал, увлекая мальчика за собой. Утрясем формальности. Его мать не появлялась?
Нет, советник недовольно поморщился.
Она ведь русская? Точное имя и фамилию не помнишь?
Я знал ее как Айрин. Небольшой поселок километрах в сорока от Модены, сомневаюсь, что у местных вообще есть ай-ди. Когда забирал ребенка в приюте при местной церкви, ее там уже не было.
Родственники со стороны матери?
Гомеш покачал головой.
Хорошо, будем считать, что с этого момента трехлетний срок пошел, если никто не объявится, значит, сами отказались. Пробная модификация?
В год и три отрицательная, в пять неясный прогноз. Доктор Шварц посоветовал пока ничего не делать, сказал, что лучше подождать до семи лет, а до этого только наблюдать. Отклонений не было, но мы все равно надеялись, сам понимаешь, для нашей семьи это много значит.
Врачи тоже ошибаются. Хотя семь-восемь лет оптимальный возраст для пробуждения, но иногда и раньше случается, важен импульс, толчок. Вот как у вас. Хорошо, фиксирую данные для протокола. Паулу Гомеш, шесть полных лет, мужского пола, величина выброса с учетом коррекции восемь на двенадцать, состояние стабильное, в сознании, адекватное восприятие. Блокирующий браслет с номером 82745 на левую руку надел я, доктор Элайя Кавендиш, старший инспектор отделения Службы контроля. Родственники со стороны матери отсутствуют. Отец Матеуш Сантуш да Коста Гомеш, идентификация проведена. Родство подтверждено. Матеуш, решение за тобой. Процедуру ты знаешь, я бы рекомендовал пять лет наблюдений в приюте. Понимаю, что много, но восьмерка в его возрасте
Гомеш подошел к сыну, встал за его спиной, положил руки на плечи.
Я, Матеуш Сантуш да Коста Гомеш, пятый советник Верхнего города, отрекаюсь от Паулу Гомеша, отказываю ему в родовом имени и изгоняю из семьи; говорю это от себя, моего отца, моей матери и их родителей. Навсегда.
Уверен? Главный инспектор даже очки снял, недоверчиво вглядываясь в лицо старого знакомого.
Абсолютно, ответил советник.
Его старший сын не скрывал торжествующую улыбку.
Это твое окончательное решение? Элайя казался расстроенным. Ты ведь знаешь, что изменить его будет нельзя?
Гомеш решительно кивнул.
Личные вещи?
Советник чуть качнул головой, двое бойцов поставили рядом с выходом ребристый ящик.
Ну что же, нам пора. Советник взял мальчика за руку, тот не сопротивлялся. Попрощаться хочешь?
Паулу с надеждой взглянул на отца, тот равнодушно покачал головой. Отворачиваться не стал, спокойно смотрел на мальчика. Кавендиш еле слышно вздохнул, сжал детскую ладошку.
Ладно, идем, малыш. Таким, как ты, здесь не место.
Глава 2
2033 год от РХ. Сегунда
Расставленные ровными рядами армейские палатки кое-как спасали людей от жары в это время года температура поднималась днем до пятидесяти пяти по Цельсию, ночью опускаясь до тридцати пяти. Капитальные здания только начали строить, сначала деревянные, но сорта древесины, росшей возле портала, были или слишком плотными, вроде свитении или гевеи, или рыхлыми. Зато внизу, на равнине, обнаружили запасы глины, пригодной для изготовления кирпичей, установка по обжигу работала тридцать часов в сутки, и первые дома сверкали на солнце стенами, выкрашенными белой светоотражающей краской.