Нет, теперь уже и в самом деле – нет.
– Ну, так как? Теперь ты счастлива?
Без малого пятнадцать лет непрерывного сосуществования бок о бок – срок, достаточный не только для того, чтоб узнать человека, но и чтобы изучить его вдоль и поперек. Во всяком случае, Грэйн была уверена, что коменданту нечем ее удивить. Малейший оттенок его голоса, поза, даже цвет глаз – когда от таких мелочей зависит твоя, по большому-то счету, жизнь, поневоле начнешь обращать внимание на нюансы. Она абсолютно точно знала, что это горло не способно исторгнуть иных звуков, кроме рычания. Она ошибалась. Если бы волки умели мурлыкать, и то это не прозвучало бы так… ласково. Это было неправильно, неестественно. Волки мурлыкать не умеют, а майор Фрэнген неспособен говорить тихо и вкрадчиво. Однако именно так он и заговорил, и неправильность происходящего напугала Грэйн сильнее, чем если бы он вдруг вскочил и ударил ее.
По правилам она должна была молчать, но все правила он только что нарушил. Девушка коротко вздохнула и позволила себе отрывистое:
– Да.
И не стала добавлять «эрн»[4].
– Ты кое-что забыла, тебе не кажется? – еще более ласково, прямо-таки медово продолжил комендант.
Шалея от собственной дерзости, Грэйн чуть сузила глаза и практически отрезала:
– Нет, не кажется.
– Прелестно, – не меняя тона, Фрэнген откинулся на спинку кресла и в три движения расстегнул верхние пуговицы кителя, размотал шейный платок и затянулся. – И часа не прошло, как ты надела это, – рука с трубкой описала в воздухе некий жест, должный, по всей видимости, подразумевать перемены в облике и положении собеседницы, – и уже решила, верно, что можешь мне дерзить. Разочарую тебя: не можешь. Во всяком случае, пока. До утра ты все еще моя подчиненная, а сейчас пока и полуночи не пробило. Догадываешься, что я могу успеть сделать с тобой за это время, если захочу? Неужели и в самом деле нет? А я думаю, догадываешься. Вот, к примеру… обвинение, арест, трибунал и повешение поутру… хотя прошу прощения, расстрел. Ты же теперь «офицер», я не смогу тебя повесить. Ну так как? Отвечай: ты счастлива?
– Вы действительно хотите сделать все это? – Грэйн приказала себе не дрожать и не ослушалась приказа, однако… он и вправду мог. Она его знала.
– Пока что я хочу всего лишь услышать, как ты отвечаешь. – Проклятие, а еще он, оказывается, умел улыбаться! И чем дальше, тем меньше нравились ей эти неожиданные открытия. – А чего я захочу потом, будет зависеть от тебя. Итак?
– Нет, – девушка, возможно, и хотела бы солгать, но все равно не смогла бы. Всем известно, что иногда среди чистокровных ролфи, не оскверненных примесью крови одержимых диллайн или проклятых шуриа – да истребит Локка все их поганое племя! – рождаются те, кто способен безошибочно чуять ложь. В такие моменты, как этот, Грэйн сильно подозревала, что майор Фрэнген – один из таких счастливцев, так что лгать ему было бесполезно, а отмолчаться, как обычно, все равно не получится. – Нет, я не счастлива. Пока еще нет. Эрн.
– Мне нравится это «пока», – эрн Фрэнген ухмыльнулся, показав крепкие белые зубы. – Подразумевает, что офицерский шарф и блестящая сабелька – не предел твоих мечтаний. А что же тогда? Неужели?.. – Он аж вперед подался, жадно всматриваясь в ее лицо. – Да нет, ты не можешь быть столь наивна! Неужто ты думаешь, что они дадут тебе землю?
Грэйн возмущенно вскинула голову, мигом забыв про осторожность.
– Безземельные офицеры армии Священного Князя имеют право подать прошение о…
– Офицеры гвардии, – комендант снова развалился в своем кресле и насмешливо выгнул бровь.