Годится, сказал я. Но если все получится, то, помимо денег, мне еще понадобятся гарантии, что после получения оных ваш клан не решит меня зачистить просто чтоб не оставлять свидетелей.
Невидимый глава клана якудзы хмыкнул в невидимый микрофон.
И какие же гарантии вас устроят?
Ваше слово, сказал я. Я слышал, что для якудза главное не потерять лицо, нарушив обещание. Так что слова будет достаточно.
Договорились, произнес кумитё.
Микрофон щелкнул, связь прервалась. М-да Кажется, меня только что записали в наемники. Ладно, задание вроде не очень сложное. Мне по Зонам шататься не впервой, вправлять мозги негодяям, обижающим гражданских, тоже. Думаю, справлюсь.
Эх, знал бы я заранее, куда иду и с чем мне придется столкнуться в ближайшем будущем, самоуверенности у меня значительно поубавилось бы
* * *
Одна из стен белой комнаты, обильно политой чужой кровью, бесшумно ушла вниз. За ней оказалась лифтовая кабина с услужливо распахнутыми дверями. Намек был понятен.
Я бросил окровавленный боевой серп и направился в кабину, отделанную лаковым деревом, сверкающую зеркальным полом и, наверно, все-таки с золотыми поручнями. Перед тем как в нее зайти, машинально вытер берцы о белый ковролин комнаты он все равно весь в кровище, а кабина стерильная, потому мозг команду выдал: вытри подошвы, чтобы пол не запачкать.
Помогло не очень, на стекле остались рифленые следы цвета давленой вишни. Стараясь не топтаться, я посмотрел вниз.
Лифт был явно другой, не такой, что меня сюда привез, и я оценил стремительный спуск вниз и мелькание множества лифтовых створок. При этом мне показалось, что по некоторым из них словно широкой алой кистью прошлись. То ли растерли кого-то между лифтом и этими створками, то ли мне правда почудилось слишком уж быстрым было движение.
В пустынном вестибюле два охранника с поклонами проводили меня до выхода причем я отметил глубину поклонов: секьюрити аж руками в колени уперлись, чтобы пополам не сложиться. Зауважали, что ли, после того, как я в одиночку четырех их бойцов уложил[4]?
А снаружи, кстати, ничего не поменялось. Та же ночь, те же избыточные огни реклам вдоль улиц, тот же спертый, влажный воздух другой страны. И тот же длинный черный автомобиль, который, как я понимаю, должен был доставить меня к очередному кордону очередной Зоны.
Позади меня раздались еле слышные шаги и шелест вращающейся бронированной двери.
Я обернулся.
Это был Виктор Савельев. Лицо как посмертная маска, которой кто-то ради глупой шутки нарисовал глаза. Таким неестественно-бледным я его не видел никогда и первым делом подумал обманули Японца нехорошие якудзы.
Что с дочерью? вырвалось у меня.
Неживые глаза безучастно повернулись в орбитах.
Она жива, протолкнулись равнодушные слова сквозь мраморно-бледные губы. И теперь у нее свой Путь.
Зашибись, пробормотал я, понимая по виду Виктора: все плохо настолько, что лучше б он увидел свою дочь мертвой. Я понятия не имел, что там произошло, в этом чертовом небоскребе, ни малейшей догадки не было. Но ясно одно Савельева надо спасать. От себя самого. В таком состоянии человек может сделать что угодно самоубиться или же, например, начать валить людей пачками, таким образом выплескивая из себя ненависть ко всему человечеству. В случае с Виктором это могло быть вообще страшно, с его-то способностями и навыками. И потому я сказал:
Короче. Я сейчас еду в Зону отчуждения. В вашу, местную, которая на Фукусиме. Там вообще труба. Народ гибнет, и никто не знает почему. Мне надо разобраться, что там происходит. Поможешь?
Послышался короткий выдох через нос, отдаленно похожий на звук усмешки.
Не помню, чтобы ты у кого-то когда-то просил помощи.
Времена меняются, пожал я плечами. Я в японской теме полный ноль, и без твоей поддержки мне здесь будет тяжеловато.
Задняя дверь черной машины была открыта, и ее услужливо придерживал за ручку водила в, на мой взгляд, недешевом деловом костюме в таком надо нефтью торговать, а не баранку крутить. Не говоря ни слова, Виктор обогнул меня слева, словно я был фонарный столб, и втек внутрь салона, будто в его теле вообще не было костей.
Надеюсь, это можно считать согласием помочь, пробормотал я себе под нос и влез в автомобиль следом.
Внутри пахло новой машиной невыветрившимся ароматом дорогой кожи, свежим лаком, металлом и цветами это, само собой, ароматизатор благоухал. В таких машинах девчонок катать, а не грязных мужиков возить (Виктор, кстати, после наших похождений в Чернобыльской Зоне тоже не переоделся, так что мы своим сталкерским вонизмом, намешанным из пропитанной потом одежды и свернувшейся на ней чужой крови, быстро перебили все эти люксовые запахи).
Хотя не совсем чужой Я заметил, что рукав черного одеяния Японца чернее, чем должен быть.
Ранен? спросил я, когда машина тронулась.
Еще в Чернобыльской Зоне, бесцветным голосом произнес Савельев. Ерунда.
Я мысленно назвал себя так, как никому не позволил бы сделать это вслух. Хорош кореш товарища ранили сутки назад, а я только сейчас заметил! Конечно, я был наслышан о способности ниндзя мысленно останавливать кровь и силой воли запускать процессы регенерации в ускоренном темпе, но при всем при этом обработку раны и перевязку никто не отменял. А судя по тому, что весь рукав Савельева был пропитан засохшей кровищей, зацепило его хорошо.
Перевязаться бы надо, заметил я.
Ерунда! отрезал Виктор.
Ну, ерунда так ерунда, было б предложено.
Долго ехать? поинтересовался я, адресуя вопрос шоферу.
Затылок водилы даже не пошевелился. Такое впечатление, что машину робот ведет. Хотя не, не робот. Плечо водителя слегка шевельнулось, и салон отделил от кабины медленно выехавший черный экран. Понятно, на беседы с пассажирами шофер не запрограммирован.
От Токио до АЭС «Фукусима-один» более двухсот километров, произнес Виктор.
А что, есть еще «Фукусима-два»? поинтересовался я.
Есть, отозвался Савельев. Неподалеку от первой.
Интересно, о второй АЭС я никогда не слышал. Впрочем, что я вообще знал о Японии? Для обычного среднестатистического русского человека что Страна восходящего солнца, что Марс объекты примерно одинаковые по объему информации, которой он владеет. И в этом плане я не сильно отличался от этого среднестатистического человека. Разве что про аварию на Фукусиме был в курсе. Ну так это прямая сталкерская обязанность знать насчет других Зон на планете. Из одной выпрут куда нашему брату податься? Правильно, только в другую Зону. На Большой земле сталкеры жить не привыкли.
Я прикинул скорость машины. Километров восемьдесят в час лимузин точно выдавал. По ходу, завывающие сиренами полицейские машины сопровождения донельзя впечатляли других водителей, которые беспрекословно уступали дорогу. Вот и ладушки, вот и хорошо.
Конечно, можно было потратить время до прибытия на душеспасительные беседы и попытки выдрать Савельева из недр психологического коллапса, в который он себя сам загнал. Но, с другой стороны, был риск нарваться на повторное «Ерунда!», брошенное тоном, каким обычно посылают поиграть в песочницу надоедливого дитятю. Ну, значит, пусть тогда Японец сам себе лечит и руку, и душу, не буду навязываться.
Но, положа руку на сердце, его было жалко. Смотреть страшно: бледный, лицо как у трупа, краше в гроб кладут. Потому я предпринял последнюю попытку.
Не хочешь рассказать, что произошло в небоскребе Ямагути-гуми? спросил я.
Виктор не ответил, продолжая смотреть прямо перед собой. Ну, не хочет не надо, было б предложено.
Я уже совсем было собрался поспать прямо на сиденье нам, сталкерам, не привыкать дрыхнуть где угодно, как вдруг Японца прорвало.