Всё, пошли вон, какие же вы противные, надоели.
А землеройки будут свежие? их льстивые языки могли бы ещё сто раз его облизать.
Да, но не всем, только тем, кого я сегодня трахал.
Остальные обидчиво поджали губы.
Будете в следующий раз расторопнее. Кстати, колдун подыскивает мне невесту и скоро вас сожгут. Больше вы мне не нужны. Вонючие шлюхи, хоть бы мылись почаще.
Повелитель, завыли. Не надо. Не убивайте нас. Может, ваша невеста не сможет вас удовлетворять, так как вам это надо, и мы ещё понадобимся.
Заткнитесь, вы же знаете, наши законы позволяют иметь гарем только до женитьбы, а дальше жена принимает всю похоть мужа, и если, не выдерживая, умирает, колдун собирает новый гарем до следующей женитьбы. А сейчас пошли вон мыться.
Паучихи разревелись, однако каждая из них знала, таковы суровые законы их мира, и спастись от казни никому и никогда ещё не удавалось.
Повелитель вышел, ему вообще было наплевать на них. «Чёрные шлюхи, которых я уже не хочу. Надоели. Ещё и нелюбящие часто мыться. Интересно, среди нашего клана бывают паучихи обожающие чистоту и аромат свежести? Наверное, такой и в помине нет».
Колдун знал, что Эрганлавдий намного похотливее покойного отца и, посвоему, переживал в поиске невесты: мало того, что паучиха должна быть из знатного рода, так ещё и сильная конституцией и с широкими бёдрами, чтобы быстро не загнулась от похоти повелителя, а то опять придётся собирать гарем из сильных юных паучих. Даже не все из них выживали, этот гарем изначально был создан из двадцати паучих, а через год осталась только дюжина. Эрганлавдий затрахивал некоторых до смерти, разрывая до кровоизлияния, и наслаждался этим. Ему действительно некуда было девать лишнюю энергию, которая в нём образовалась, в результате необычного зачатия. (Крылья в ярости владыки воронов дали ему эту разрушительную энергию, но и совершенно странную черту для этого рода любовь к чистоте и острое желание найти такую самку)
Он обладал самым острым нюхом среди всех пауков и не терпел даже слегка немытого тела. Его гарем ему так опротивел, что он трахал каждую из них без особого энтузиазма, просто от нечего делать.
Этот день запомнится многим надолго. Эрганлавдий, отметив своё тридцатилетие, решил выйти на поверхность к воронам и познакомиться с их наследником Яном, благодаря похищению которого его зачали. (Эту историю узнал от колдуна)
Он оделся в традиционную одежду повелителя: чёрные доспехи с паучьими украшениями поверх белоснежной широкой рубахи и узких брюк из замши и, посмотрев в отражение в щите, остался доволен своим видом. Прошёл по широкому коридору с плиточным полом по типу шахматной доски, только вместо белого цвета с чёрным здесь гармонировал тёмносерый, минуя старика, копошащегося в комнатке, отведённой для него, когда тот пребывал в замок, чтобы не нарваться на лишние расспросы. Широким шагом спустился по винтовой лестнице с металлическими периллами, украшенными такими же огромными пауками, как часто встречались в декоре замка, вышел в невероятно высокий холл, дальше во двор со стороны чёрного входа и в подземелье, ведущее в пещеру, выходящую во владения воронов. Здесь всегда царил мрак, и противно капала вода. Под ногами пробежала касака. Он мгновенно обратился в истинную ипостась огромного чёрного паука и, клацнув смертоносными зубами, перекусил её пополам, съедая часть за частью, чавкая, будто ел чтото вкусное. «Гадость, но жрать то надо. Когда я уже нормальное чтото попробую? Может, кемто из воронов поживиться? Хотя, война с ними мне сейчас ни к чему», прополз всю тёмную часть и выполз по отвесному высокому скользкому лазу, его лапы имели шершавые мельчайшие шипы, прекрасно держащиеся на любой поверхности. Снаружи тоже не было солнца, стоял густой туман, и Эрганлавдий, спокойно вдохнув свежего холодного воздуха, обратился в получеловека, оставляя местами чёрные щетинки. «Неплохо здесь, лес, искрящийся туман, я об этом только в наших древних рукописях читал, так вот они какие деревья», заворожённо дотронулся до ствола, поглаживая с восхищением. «Гладкое. У нас только вечные мхи на каждом шагу. Может, здесь и съесть смогу чтото другое? Только холодновато, я не одет по их погоде», поёжился. В зарослях ктото шмыгнул. Эрганлавдий сразу ощетинился, принюхиваясь, глаза покраснели, снова обратился в боевую ипостась и помчался со всех восьми ног в кусты. Это оказался заяц. Паук схватил его за уши, понюхал и, открыв пасть, цапнул. Зверёк дёрнулся в предсмертной агонии и затих, хищник с вожделением начал отрывать от него куски и сжирать, капая кровью на корни кустарника, с сухими тёмнобордовыми ягодами покрытые мелкой изморозью. «Это чуть повкуснее землероек, надо колдуну ещё такого же поймать».
Паук, в нашем лесу! послышался женский крик вперемешку с карканьем.
Эрганлавдий вздрогнул и, прищурив глаза, вгляделся вдаль: среди голых стволов мелькнула женская фигура. Его мозг затуманился. Он никогда и никого не видел, кроме пауков и паучих и побежал к ней, чувствуя острый голод сожрать или попробовать её, как самку. Юная вороница (примерно лет восемнадцати от роду) в ужасе неслась по лесу, понимая, что за ней бежит сама смерть, так как пауки никогда не выходили в их мир, и если этот пришёл, значит, чтобы убивать.
Он прыгнул на неё сзади и, быстро развернув лицом к себе, обнюхал, внюхиваясь в шею. Вороница заорала, паук, крепко держа свою «муху», посмотрел на пышную грудь и, понюхав место лобка через тонкое шерстяное платье, на миг замер. «Она такая чистая и приятно пахнет какимито травами», зацепил ворот платья шипами одной лапы и разорвал напополам, дальше сорвал нижнее бельё в виде сорочки и задними лапами расставил ей ноги.
Не надо! проорала жертва, поняв, что он хочет от неё.
Паук обратился в получеловека и, также продолжая крепко её держать, внимательно рассматривая тело с чёрными пёрышками по бокам, чуть спустил штаны и сразу вонзился в неё. Вороница задёргалась и закричала сильнее, а он с остервенением насиловал свежую плоть, замирая от удовольствия.
Чистая, узкая девственница. Заткнись, если хочешь остаться в живых, прошипел, быстро кончая от нового ощущения вкуснопахнущего женского тела. Но она завопила ещё сильнее, и тогда он, взяв её за волосы, всмотрелся в безумные глаза.
Дура, а могла ещё не раз ублажить меня, процедил и небольшим усилием, оторвал голову. Свежая брызнувшая кровь во все стороны резко ударила ему в нос. Паук повёл головой из стороны в сторону, смотря на капельки на снегу и разливающееся алое пятно из шеи вороницы и, мгновенно обратившись, выпустил сотню мелких острых зубов, вгрызая в кровавое месиво, чавкая и смакуя на вкус. Его лапы разорвали её грудь и он, начиная с сердца, поочерёдно достав все органы, съел одно за другим. Нажравшись, обратился обратно: лицо в крови, глаза горели хищным безумием, метнулся к чистому участку снега, обтёр рот и руки. «Надо теперь кудато деть останки, иначе мирных переговоров с воронами не состоится. Куда же это спрятать?» заметался вокруг, не понимая, что ему делать, как всё убрать и столько крови с земли. В итоге, не придумав ничего, решил быстро убраться восвояси на этот раз, и в следующей вылазке постараться не напасть не на кого. Обратился и помчался со всех ног обратно в пещеру, соединяющие эти два мира, однако безопасный уход от проблем не удался. У пещеры стоял новый владыка воронов могучий Ян с десятком воинов.
Эрганлавдию ничего не оставалось, как только обратиться обратно в человека и встать во весь двухметровый рост.
Паук? Вы же восточные жители и никогда не выходите в наш северный мир! ворон помнил, как выглядел Никон повелитель пауков, когда тот его украл прямо со двора замка отца. И этот паук чемто на него похож, хотя и отдалённо угадывались даже их черты воронов, что показалось Яну очень странным: такой же двухметровый рост, хотя все пауки обычно ниже, структура волос, будто чёрный лён, также воронья. Ян много изучал о пауках после детской встречи с ними, даже их волосы иные. Этот же близок во внешности к воронам, хотя и имел узкие глаза, как все пауки и очень высокие скулы.