За это время в лагере подготовили чудовищный таран, огромное сооружение с амбар размером на множестве колес. Из передней части высовывается окованный медью торец бревна. Сопровождают его крепкие воины, мало того, что в добротных доспехах, но еще и с огромными щитами, закрывающими от лучников и даже арбалетных стрел.
Хродульф суетится на воротах, я слышал его командный вопль:
— Как только приблизится — залить горячей смолой!
Кто-то крикнул:
— Ваша милость, чаны уже пусты!
— Так растопите смолу снова! — крикнул он, но в голосе прозвучала безнадежность: не успеют…
Таран приблизился и начал долбить ворота. Створки трещали, но пока держались, широкие полосы металла надежно скрепляют толстые доски, и даже те Доски, что лопнули под ударами бревна, не выпали на землю.
Сверху сбрасывают камни, а также требушетные ядра. Горожане сами швыряли их вниз и орали люто:
— Возвращаем!..
— Как вы нам, так и мы вам!
— Получите!
Крышу этого проклятого тарана проломили раньше, чем он выбил ворота. Вокруг подвешенного на ремнях бревна началась суматоха, камни с ворот калечат теперь прицельно. Бревно начало раскачиваться слабее, но и ворота трещат, а одну из створок не удержали петли в стене, она грохнулась во двор, и тут же с радостным победным ревом в пролом хлынули мунтвиговцы.
На стене над воротами раздался вопль ярости и отчаяния, лучники и арбалетчики удвоили стрельбу, мунтвиговцы ринулись по ступенькам на стену, но дорогу заступили воины с мечами, и завязался отчаянный бой, исход которого ясен, но ожесточение схватки только усилилось.
Мунтвиговцы стремились в город, растекались ручьями по улицам. Кто-то сразу начал врываться в дома для грабежа, другие спешили в центр, там не дома, а дворцы, однако навстречу ударили отряды Сколондра и Энглефильда, которым я велел стеречь перекрестки и улицы, что ведут на площадь. Бои закипели яростные, с обеих сторон дрались отчаянно, и хотя в пролом постоянно врываются новые отряды, мунтвиговцы продвигаются с великим трудом, устилая улицы трупами, потому что в них стреляют и бросают камни со всех крыш помимо того, что их убивают и защищающие город отряды.
Арбалетчики хладнокровно расстреливают командиров мунтвиговских отрядов, те, как правило, в металлических доспехах, но арбалетные болты пробивают насквозь тела в сыродутном железе, и нападавшие без руководства обычно теряются на какое-то время, обычно для них роковое.
Мунтвиговцы с яростными воплями вливались нескончаемой чередой через сорванные ворота, в них летели стрелы и камни со стен, крыш, колоколен, но нападавшие, оставляя убитых и раненых, стремились прорваться в центр и овладеть им, что значит захватить город.
Я с большим отрядом атаковал противника у самых ворот, стремясь заткнуть брешь, Хродульф и Меревальд со своими людьми защищали свою часть города, и Хенгест сумел опрокинуть врага в центральной части, истребил и потом прорвался к нам.
Трижды удавалось заткнуть брешь на месте ворот телами нападавших, но мунтвиговцы, озверев, карабкались через гору трупов и скатывались на нашу сторону.
Хенгест, весь залитый кровью, как мясник на бойне, прокричал:
— Стены держатся!.. Леофриг дал половину своих людей!
— Где они?
— Со мной!
— Слава Господу, — сказал я.
Атаки шли одна за другой, яростные и неистовые, но защита становилась все крепче, уже и осторожный Меревальд прислал сюда половину своей дружины, сообщив, что с оставшимися удержит северную стену.