Крестьянский сынок, он на коленях молил, просился в дружину. Высокий, большой, даром что дурной, молодой, плечи широкие, руки-лопаты. Ему б ходить за сохой, но втемяшилось в соломенную голову стать первым воином в роду. Не просто каким-то там воином, а прославленным и даже великим. Так и сказал, мол, благородный рыцарь Хорн, возьми меня хотя бы в оруженосцы, век буду тебе верно служить и в благодарность за милость возжигать за тебя на алтарях ветви яблонь и слив.
Ну как такой просьбе откажешь? Взял с собой, взвалил на себя тяжкий труд научить держать в руках меч. Хотя бы не ронять его, не бить себе в ногу.
Занятия с деревянным мечом Галлу по неопытности всё ещё считает игрой. Возмущается, бросает обиженные взгляды, плохо старается. Не понимает, что настоящий мастер его, вооружённого чем угодно, не только деревянным мечом, а и палкой б побил.
Даю ему настоящий меч, сам беру деревянный.
А что если я вам наврежу, господин? Он явно испуган, но боится не того, что с ним скоро случится.
Слышу смешки за спиной и приказываю другим не отвлекаться.
А ты сначала попробуй, Галлу. Только меч двумя руками держи, не вздумай выронить и пораниться. Накажу. Рука у меня тяжёлая, ты это уже знаешь.
Когда-то, в моих лет шесть или семь, мне такое отец говорил. А теперь я другого человека учу. Пока не сына, но с женитьбой, когда с медяка на золотой перебиваешься, спешить не стоит.
Галлу делает первый выпад. Получается не так и плохо. Действует, как я учил. Значит, с прошлого раза что-то запомнил.
Великим воином Галлу не стать, но хорошим уж я постараюсь. Задатки у него есть, сила в мышцах, скорость в ногах. Взгляд смышлёный, азарт. Пусть Галлу и пока ничего не умеет, но он внимательный, схватывает на лету. И всё равно учиться ему ещё годы.
Сегодня меч из рук не роняет, и ладно. Уже хорошо.
Противник допускает очередную ошибку, и я замахиваюсь. В последний миг поворачиваю запястье, и Галлу получает не чёрный синяк через всю спину, а плашмя прилетевшим деревянным мечом пониже спины. Звук удара хлёсткий и звонкий, как гонг.
Ой! вопит он, хватаясь ладонью за мягкое место.
Меч остаётся у него в одной руке, и разоружить его ничего не стоит. Пара ударов уже не мечом, и Галлу оказывается на земле. Быстро хлопает ладонью, признавая поражение уже учёный.
Подумай, где ты ошибся, говорю я и поднимаюсь на ноги.
Брат стоит у края поляны и зовёт меня по имени. У него в руках письмо, очевидно, то самое, которое он не так давно получил. Он им размахивает, будто флагом. Улыбается так, будто в стылом воздухе не осенняя морось висит, а солнце на голубом небе сияет.
Что такое? говорю я, подходя к нему. Поворачиваюсь к людям: А вы занимайтесь!
Хорн, братишка, думаю, тебе нужно сесть. Новости такие, прям закачаешься.
Я хмыкаю, а он вдруг отвешивает мне церемонный поклон чуть ли не в пол.
Ты это чего? спрашиваю я и ёжусь. Тело на холоде быстро остывает, и хочется поскорее надеть рубаху.
Это тебе как нашему будущему королю.
В ответ на молчание он расплывается в совершенно дурацкой улыбке.
Я не вру и ничего не выдумываю. Посмотри, он сует мне в руки письмо, наша будущая королева Лайла желает видеть тебя своим супругом, а значит, нашим королём.
Я бросаю взгляд вниз: письмо написано на дорогой хрустящей бумаге, такой белой, какой я никогда и не видел. На обломке красной мастики виден отпечаток короны, и всего этого вместе слишком много для обыкновенного розыгрыша.
Но поверить в немыслимое я не могу.
А чему ты так радуешься? Корона была бы к лицу и тебе.
Прекрасно помню все наши стычки и выяснения, кто главней. Ронни родился спустя недолгое время после меня, но в распределении сил не это, конечно, имеет значение.
Он пожимает плечами.
А ты прочитай. К моему будущему титулу прилагается ещё и приятная моему сердцу прелестница.
Я хмурюсь, а он мечтательно улыбается.
Принцесса Эвелина так хороша, что герцогский титул кажется прекраснее королевского. К тому же корона слишком тяжела и налагает на носящего её кучу обязанностей. Тебе она в самый раз, ты ведь любишь хорошо потрудиться.
Он весело смеётся, а я наконец начинаю читать.
Глава 6. Идеальное решение
~*~*~*~Лайла~*~*~*~
Спорить с насмерть стоящей на своём Эви чудовищно трудная задача. Она уже всё решила и будто живёт не в настоящем, а в будущем, где грандиозные планы претворены в жизнь и всё, по её словам, прекрасно.
Мой главный аргумент она отметает сходу:
Нет, нет и нет! Я не ты, моя милая сестричка. Я не стану делать то, что не хочу, или тихо-молча страдать в сторонке. Устроить твою судьбу с приличным человеком, самой обрести мужа, стать матерью будущего короля и это плохой выбор? Да любая девица в королевстве отдала бы годы жизни, если не саму её, за счастье хоть на короткое время оказаться на моём месте!
О боги, её не переспорить. Я уже чувствую вкус поражения в пересохшем рту, а картины будущего так и встают перед глазами.
Её предложение расчётливо и разумно, я не могу этого не признать. Спорю, но заранее знаю, что проиграю. Ведь Эви предлагает выход из сложного положения, помощь, которая так необходима.
Посылать людей на смертный бой и после встречать повозки, груженные мёртвыми телами, судить по справедливости, не глядя на чувства семей и униженные просьбы даровать жизнь преступившим закон, принимать решения, в которых всегда будет обделённая сторона всё это вызывает у меня ужас.
Я никогда не хотела быть королевой. Мечтала о том, чтобы кто-нибудь снял с меня это бремя или хотя бы разделил ношу, которая мне не по силам. Но боги не услышали горячих молитв, и всё ближе время, когда вся тяжесть королевской власти опустится на плечи недостойной, бессильной даже на собственных ногах стоять.
Если же забыть о том, какой из меня получится королева, то найденное Эви решение идеально. За исключением одного. Как и всегда, расставив на доске фигуры и собираясь их отправить в победоносный бой, сестра забыла о чувствах чужих и своих.
А как же любовь? напоминаю я.
Эви закрывает глаза и долго-долго выдыхает.
В чертах её лица легко угадывается ехидная насмешка, но при этом ещё и нежность. Сестра обходит меня и становится за спинкой кресла, так что я больше её не вижу.
Иногда я забываю, тепло шепчет она мне в макушку, какая ты наивная.
Мне двадцать, и слыть наивной нет никакого желания. Достаточно того, что сестра права, и в вопросах любви и страсти я ничего не понимаю.
Но и Эви о любви ничего не может толком знать.
А ты что же? В свои двадцать три ты так же опытна, как циничная старуха-гадалка на городском рынке?
Ты правда думаешь, что горбатая Сэра самое порочное существо на свете? Да, Лайла, моя милая простушка?
Эви заразительно смеётся, а я вспоминаю, как менее полугода назад она заставила меня отправиться на прогулку вместе с ней смотреть на заглянувших в столицу бродячих скоморохов и шутов.
Сестра настаивала, а мне не хватило решимости всерьёз сопротивляться. Да и, не скрою, сидеть безвылазно в покоях временами бывает страшно скучно. Так что в итоге я поддалась уговорам и соблазну высунуть нос наружу.
Жаль, что, как я и предполагала, ничего хорошего из этого не вышло.
Крестьяне при виде меня бежали врассыпную, один дурак чуть не удушил козу: упавшая и запутавшаяся в верёвке, та так и ехала за ним на спине, подскакивая на кочках и камнях и жалобно блея. Зато целый лоток рассыпавшихся яблок порадовал чумазых детей. И то лишь когда мы прошли дальше, а они отважились выбраться из-под прилавков и ближайших подворотен.
Эви, заметив моё огорчение, сказала тогда, что страх челяди не менее хорош, чем их любовь и уважение: «Они наслышаны о твоей неведомой силе и боятся её. Всё незнакомое пугает. И это хорошо, послушней будут».