Прав было очень немного: поход в туалет во время поездки и медицинская помощь. По моему мнению это потребность. Но затем она перешла к обязанностям, которые сводились к тому, что мы должны беспрекословно выполнять приказы солдат ОСБ и, если надо, отдать свою жизнь при боевом столкновении с противником. В противном случае расстрел на месте.
Сразу после этого она дала команду на погрузку. Но та самая конвоирша покатила меня не в сторону выхода, а в тот коридор, куда проследовала майор с двумя амазонками. И тут я занервничал, так как меня ждёт нечто иное, чем отправка в вожделенный концлагерь.
В следующем коридоре справа те амазонки, что шли за майором, встали возле отрытой деревянной двери в кабинет. Извращенка, не говоря ни слова своим сослуживцам, покатила меня внутрь.
Кабинет был в серых тонах небрежно выкрашенных стен. Висели какие-то картины, посередине помещения пара шкафов и стол с бумагами. Сзади было небольшое окно с черными занавесками. Майор, упёршись задницей на стол, со сложенными на груди руками ожидала, пока меня довезут в центр кабинета.
Когда кресло-каталка остановилась, она встала и, подойдя ко мне, начала осматривать. Затем в наглую ощупывать и в конце концов грубо схватила за подбородок и надавила на скулы, чтобы я открыл рот.
Что вы де хотел сказать я, но майорша шлепнула меня по лицу и прошипела:
Замолчи!
Заглянув ко мне в рот, она грубо толкнула меня в лицо и обратилась к подчинённой:
Кахта. Ты заметила? Его нога точно отрастает? Кальта сказала, что на нём испытали новые медикаменты противника.
Так точно, майор Ланса Кор! вытянулась та по струнке.
Насколько его нога отросла со вчера? Мне в мужьях калеки не нужны, нахмурившись, спросила начальница и поглядела на обалделого меня.
Эм Точно на одну ладонь, майор! с лёгкой неуверенностью сказала амазонка.
Ладно вздохнула майорша и, вернувшись к своему столу, опять облокотилась на него. Раздевай его. Мне надо оценить всё. Если по форме устроит, сегодня же оформлю как своего.
Всё это происходило совершенно без моего участия, как будто осматривают какую-то домашнюю утварь из «ИКЕИ». А когда военная начала исполнять приказ, расстёгивая мою рубаху, я резко откинул её руку и рыкнул:
Вы охренели?! Я военнопленный! Отвезите меня в долбанную тюрьму!
Мой возглас сопровождался ещё и русскими матами, которых они не понимали.
Амазонка и её начальница ошалело смотрели на меня. С таким видом, как будто стали свидетелем созерцания говорящего торшера. Через несколько секунд они пришли в себя, и абмалка врезала мне по морде.
«Ну с-суки! Я сюда ещё вернусь!» прошипел я, а наниты тут же начали восстанавливать мой пошатнувшийся зуб.
Прекрати, Кахта, распорядилась майор и подошла ко мне.
Не нагибаясь и смотря на меня с высоты своего роста, она надменно спросила:
Ты в своём уме, мальчик? Ты отказываешь мне, офицеру войск ОСБ?
Который раз пересилив себя, чтобы не разорвать грёбанный ошейник и не задушить голыми руками надменную бабу, я процедил:
У меня есть жена, и я верен только ей. Я требую отправить меня в Гокхорс.
Видимо, майорша подумала, что меня гложут какие-то предрассудки. А потому, разгладив лицо, она улыбнулась, села на корточки и внимательно посмотрела мне в глаза.
Законы нашего противника не действуют на территории Объединённых Стран Балиса. Твоя страна скоро примет наши законы. Поэтому ты ничего не нарушишь, если согласишься, сосредоточенно сказала она, не отрывая от меня взгляда.
Я хочу быть военнопленным, так же не отрывая взгляда, процедил я.
Ты себе плохо представляешь, какая там несладкая жизнь У тебя прекрасные гены. К тому же, я вижу, что твои предки были Кайсонцами. Поэтому я буду заботиться о тебе лучше, чем обо всех своих мужьях. Если ты станешь моим шестым мужем, у тебя будет практически всё, что захочешь. Быть мужем не последнего офицера великой державы это очень престижно. Тебе никогда не придётся работать и
Мне плевать, нагло перебил я её. Мне чуждо ваше общество.
Майорша, нахмурившись, сощурила глаза и недовольно прошипела мне в лицо:
Это твой выбор! Но ты о нём крупно пожалеешь, мужчинка! Она встала и повернулась к военной. Кахта, поставь ему красную пометку в списке. Сделаем подарок для Дахир из особого корпуса колонии.
Амазонка расширила глаза и с некой жалостью взглянула на меня.
Будет исполнено, майор Ланса Кор, кивнула она начальнице и, схватив мою каталку сзади, направилась на выход.
Пока везла меня по коридору, негромко проговорила:
Зря ты так. В особом корпусе ты проживёшь максимум месяц. Надзирателям разрешено не только насиловать пленников но и чего похуже. Тебе очень повезёт, если ты понравишься начальнице, но это маловероятно с твоей гордостью.
Это мой выбор, с неприязнью сказал я, а в душе меня разрывало от ярости. Да в любых мирах я не бесился столько, сколько бешусь сегодня!
Теперь мне точно придётся развалить половину тюрьмы, чтобы найти своих. Меня настолько бесит этот мир, что я уже готов не считаться с жертвами. Даже без ноги я способен на многое, потому как ещё ни у кого не увидел сосуда более шести тысяч единиц. А это значит, что так будет и у всех. Я надеюсь.
Конечно, у них относительно внушительные сосуды, но эти бабы обладают слабой магией, хоть и специфичной. Чтение заклинаний с рисовкой рун даже в этом мире никто не отменял. Единственная проблема это местное оружие. Но как меня уверил Окер плотный воздушный щит они не пробивают.
На том поле боя меня просто застали врасплох. Я совершенно не ожидал увидеть ракету в магическом мире, а уж тем более получить прямое попадание по себе. Больше такой оплошности я не допущу. Вот только как же мне не хватает моего пространственного инвентаря с Убиватором и Нагибатором.
С мыслями о лютой мести я покинул здание и поехал к коричневому автобусу с решётками на окнах. Он выглядел как железная коробка с колесами. И похоже Это не цвет краски, а он просто ржавый.
Вокруг сновали военные, что-то разгружали с деревянных поддонов, что-то переносили. И везде были мускулистые женщины в военных касках. Моя охранница взяла меня за руку и, перекинув её себе через шею, поставила на одну ногу. Мы зашли в автобус, и меня усадили на пластиковое кресло, рядом с избитой девушкой в третьем ряду справа.
Затем эта Кахта крикнула что-то через решётку водителю, передала листок бумаги и взяла какой-то журнал, написала что-то ручкой и вышла из автобуса. После неё в автобус зашли две женщины с автоматами и с касками на головах. Они сразу сели спиной к водителю, чтобы наблюдать за салоном с заключенными.
Я в это время обратил внимание на свою соседку, которая сидела в наручниках и, опустив взгляд, теребила свои руки. Избитые и обколотые иглами руки, но женские. Длинные русые волосы закрывали ей всё лицо и, кажется, она бесшумно плакала. Потому как капли нет-нет, да орошали её ладони. Мне искренне стало жаль девушку. Было видно, насколько сильно ей досталось по сравнению с остальными.
Меня зовут Нэпур. Я из Харпьяна, обратился я к соседке, но она меня проигнорировала. Через пару минут, шмыгнув носом, она вздохнула и, набралась сил и ответила:
Я Лаида, тоже из Харпьяна Не видела тебя раньше.
Из-за войны не увиделись, пожал я плечами. Почему тебя взяли? Мирных же не трогают.
Я помогала нашим солдатам поникши ответила она. А тебя что?
Я оказался недалеко от поля боя, и ногу оторвало, вздохнул я, показывая свою забинтованную культю, которая уже отросла ниже колена.
Это ужасно Мне, правда, жаль чуть дрожа ответила она и, отвернувшись, опять заплакала.
А мне аж в груди сдавило. Ведь я чувствовал, что этой избитой девушке и правда искренне меня жаль, даже больше, чем себя. Остальной мир более чем нормален!