Бобик насторожился.
Зигфрид тут же взял в руку клиновидный топор на длинной металлической рукояти, любимое его оружие, хотя рукоять меча тоже с готовностью
выглядывает из ножен и просится в ладонь.
— Сэр Ричард, — сказал он предостерегающе.
— Только взгляну, — ответил я. — А вдруг оно нападает на безоружных крестьян?
Он буркнул:
— Мужчины должны сами защищать себя и своих женщин.
Я хотел соскочить с седла, но Зайчик фыркнул и пошел наверх, ловко прыгая по камням. Гребень приближается с каждым шагом, за спиной
Зигфрид спрыгнул и с руганью тащит своего коня в поводу.
С той стороны рев прозвучал громче. Гребень опустился, я увидел внизу в окружении острых скал на ровной каменистой земле ярко-красную
пентаграмму с горящими черным огнем свечами по углам звезды.
Огромный зверь, похожий на мышь размером с быка, с раздраженным ревом бегает по кругу. В центре пентаграммы сидит, испуганно сжавшись в
ком, обнаженная женщина с распущенными волосами, что закрывают ее тело чуть ли не полностью, а зверь время от времени с яростным рычанием
бросается на незримую стену, царапает острыми когтями и пытается ухватить зубами, но та пока держится, и он носится вокруг, пытаясь
отыскать место, где сумеет прорваться.
Зигфрид с пыхтением поднялся ко мне, глаза его расширились, а пальцы выпустили повод коня.
— Что за… тварь?
— Это ты о ком из них? — спросил я.
— Сэр Ричард!
— А что, — сказал я раздраженно. — Эта дура решила попробовать себя в колдовстве. Вот и допробовалась.
Зигфрид сказал торопливо:
— Надо спасти ее!
— Колдунья, — напомнил я строго.
— Но эта тварь ее в конце концов достанет! Такая защита не держится долго…
— А мы сожжем на костре, — напомнил я. — И такое сочное мясо превратим в пепел, нерационально. Так пусть хотя бы животное покушает.
Смотри, какое худое!
Женщина увидела упавшую на нее тень, вздрогнула, но, рассмотрев нас, торопливо опустила голову на колени.
Зигфрид сказал решительно:
— Нет, сэр Ричард!.. Негоже оставлять в беде женщину! Пусть она даже трижды колдунья.
— Подумай о костре, — напомнил я.
— То будет завтра, — крикнул он, — а это… сегодня!
Он начал спускаться по косогору на ту сторону.
Я сказал в спину, чувствуя себя абсолютно правым, но от этого чем-то неполноценным и неправильным:
— Запрещать не могу и не буду, это твоя личная жизнь! Только учти, благодеяния не остаются безнаказанными даже среди мужчин, а уж
женщина… Еще до костра она точно в ответ наведет на тебя какую-нибудь порчу.
Он обернулся, взглянул снизу вверх.
— Но я не могу иначе!
— Почему?
— Я рыцарь, — напомнил он с достоинством. — Я клялся помогать тем, кто не может помочь себе сам.
— Ну смотри, — сказал я. — Здесь ты волен. Но лучше бы впустил в круг ту зверушку. Нет человека, нет проблемы.
Камни под ногами Зигфрида посыпались вниз. Зверь заметил спускающегося человека в доспехах.