– Нет, душа у тебя замечательная. И она твоя, чувствую. Но как же все-таки хорошо, что тот ужасный мир с его чудовищами исчез… Он вообще не
должен был соприкасаться с нашим, это была какая-то ошибка богов!
Я промолчал, что обычно расценивается как согласие, но что-то в такой картине мира не состыковывается. Если бы этот Темный Мир в самом деле
пришел откуда-то, здесь было бы нечто невообразимое, но я видел этих существ, дрался с ними, и голову даю на отрез, что не так уж
отличаются от меня. Если на то пошло, в истории Земли были целые культуры и цивилизации, основанные на каннибализме и вампиризме: ацтеки,
майя, такой же Темный Мир, так что о пришедших с Луны – оправдательные легенды.
Если бы с Луны, хоть какое-то оправдание, а так, увы, это мы сами, это какая-то из наших черточек, обычно забитая и затоптанная вглубь,
стала вдруг доминантной и обрела власть. Прав был Достоевский, заявив, что широк человек, слишком широк, надо бы его сузить…
То же самое и с «долунными». Какой-то народ тысячи лет прожил в блаженной изоляции, как вон сумчатые в Австралии, не зная врагов, пока туда
не попала с какого-то корабля собака.
Я прижимал к груди Иллариану, баюкал, она счастливо закрыла глаза, а я подумал что спасибо Алонсии, не дала мне совершить слишком уж
нерыцарский поступок. Теперь, когда у меня Иллариана, трепещу от мысли, что мог бы поступиться принципами и жениться по расчету.
И хотя тогда был уязвлен ее отказом до глубины души, но сейчас счастлив, что Алонсия оказалась благороднее меня.
Она распахнула глаза, такие неправдоподобно огромные и чистые, отыскала взглядом мое лицо.
– Ты человек…
– Надеюсь, – пробормотал я с настороженностью.
Она слабо улыбнулась.
– В человеке есть светлая сторона: доброта, сострадание, милосердие, любовь, нежность… и есть темная: жестокость, себялюбие, агрессия,
похоть…
– Мы с этим боремся, – заверил я. – Удаляем! Выдавливаем из себя.
Ее улыбка стала невеселой, а в глазах отразилась давняя боль.
– Увы…
– Правда-правда.
Она покачала головой.
– Если удалить из человека темное, он очень быстро теряет желание жить активно, исследовать, придумывать и превращается… ну, не в животное,
но теряет всякую силу духа. И уже его род не развивается. К сожалению, в этом не однажды убедились Великие Маги прошлого, они же Молодые
Боги, когда снова и снова пытались вырастить человечество без агрессии…
– Ого, – вырвалось у меня.
– Это им обошлось дорого, – объяснила она тихо. – Потом приходилось всякий раз с надеждой смотреть на дикие племена, уцелевшие где-то на
окраинах мира, позволять им выйти на просторы и завоевывать благополучных и неагрессивных, что потеряли стимул жить и развиваться…
Я слушал с содроганием, слишком чудовищные масштабы, потряс головой.
– Не представляю… Но теперь, надеюсь, не вмешиваются?
Она шепнула:
– Те времена остались только в легендах, но они правдивы. Кое-что нынешним магам удалось даже увидеть в прошлом, хотя это потребовало
огромных усилий… Как-то получается, что только злой и агрессивный человек может развиваться, завоевывать рубежи как чужих королевств, так и
знаний…
Она зябко вздрогнула и прижалась ко мне всем телом, ища защиты у человека, самого жестокого существа на свете.
Человек, проговорил я мысленно, укладывая новые понятия в извилины, вырвался из темного царства и стал человеком именно благодаря темной
стороне своего характера. Но из-за этой своей особенности он постоянно ходит по лезвию острого меча.