Но сейчас я ожидала, что он, быть может, все же решится
Но нет.
И мне не осталось ничего иного, кроме как пошутить:
А ты что, собираешься кинуть нас с Ромкой?
Я рассмеялась, подчеркивая факт того, что никогда не поверю, будто муж на такое способен. Но Яков при этом остался сосредоточен, даже хмур. Проговорил твердо:
Нет, конечно.
Я поразилась тому, как серьезно он воспринял мой вопрос.
Да я и не думала
Муж порывисто поднялся со своего места, подхватив сына одной рукой, а второй притянул меня к себе
Ладно, будь по-твоему, Кариш. Будет тебе новая квартира
Глава 6
Тик-так. Тик-так
Тук-тук. Тук-тук
Вдох. Выдох. Вдох.
Я жива?.. Я дышу?..
Первыми в сознание ворвались звуки. Тиканье часов. Стук собственного сердца. Надсадное, отчаянное дыхание
Следом как-то удалось раскрыть ставшие тяжелыми, буквально каменными, веки.
Холодно. Холодно телу, по коже бегут мурашки. Но что еще хуже душу охватил практически арктический лед.
Взгляд уперся в настенные часы на кухне. Как озарение молнии: почти пять вечера!
Сын
Вдох выдох вдох. С губ сорвался мучительный стон, но мне как-то удалось встать на четвереньки, а потом на ноги
Ощущение, что не владею даже собственным телом. На проснувшееся сознание разом обрушилось все: понимание обмана предательства тяжелой ситуации, в которой, видимо, я останусь без всего
Да что там я? Сын
Захотелось плакать. Пожалеть себя. Свою глупость, наивность, бесконечное доверие и слепую любовь
Изнутри поднялся протест: разве он мог так? А может, неправда? А может, все не так?..
Конечно, нужно было поговорить с Яковом. Разве не ему мне следовало доверять, не его слова должны были стать важнее чьих-то чужих наветов?..
Ведь не мог же он жить на две семьи все это время! Не мог! Не мог спать рядом каждую ночь, вступать со мной в близость, так обожать сына, если мы у него были не единственные?..
Или мог?..
Столько путанных, тяжелых вопросов а в качестве ответа только печать в паспорте другой женщины Печать с вписанным в нее именем.
Именем моего мужа. Или не моего?..
На трясущихся ногах я дошла до ванны. Ополоснула лицо холодной водой, стерла с лица разводы туши И, из последних сил выпрямив спину и гордо расправив плечи, я прошла в прихожую, накинула пуховик и вышла из дома.
***
Тебе уж звонить хотели.
Сын буркнул эти слова, едва завидев меня в дверях садика.
Я шагнула ему навстречу, прижала к себе так сильно, как никогда прежде, желая почувствовать его живительное тепло, что единственное могло сейчас удержать меня на краю пропасти, у которой зависла одной ногой
Мам, задушишь же нууу
Ромка недовольно заворочался в моих объятиях и я неохотно расцепила руки. Сын вгляделся в мое лицо, в этот момент так поразительно напоминая собой отца, что из глаз невольно едва не брызнули слезы.
Мам, случилось чего? испуганно уточнил мой ребенок.
Я судорожно втянула в себя воздух. Было так сложно просто держаться на подгибающихся ногах, но ради Ромки стоило быть сильной
Тем более, что еще ничего было до конца неясно.
И вместе с тем в глубине души мне было ясно уже все.
Все нормально, ответила, мучительно растягивая непослушные, потрескавшиеся от этого усилия, губы, в дрожащей улыбке. Просто по работе замучили.
Да у вас вечно на работе фигня какая-то, проворчал Рома. Но такой я тебя еще не видел.
Я невольно хмыкнула. До этого момента мне казалось, что удается хоть как-то держать лицо но, видимо, я заблуждалась.
Сегодня особенно тяжелый день, ответила сыну и практически при этом не соврала.
Худший день в моей жизни.
Пойдем домой, предложила, беря его за руку.
Короткое слово «домой», вырвавшееся из собственных уст, больно ударило по нервам. А был ли он у нас, этот дом?.. Или все то, во что я вложила столько сил, любви и, наконец, денег, мне не принадлежало ни на метр?..
Ну ладно, откликнулся Ромка, явно недовольный моим объяснением.
Мы вышли на улицу. Дороги были засыпаны недавно выпавшим снегом, и сейчас еще мягкими хлопьями опускавшимся на обледеневшую землю. С каждым выдохом изо рта вырвалось облако пара, растворяясь в стылом декабрьском воздухе. Мерзли руки, щеки, мерзла душа. Леденела от понимания, что мир треснул напополам и ничего уже не будет так, как прежде.
Мам, а чего чемодан не собран? поинтересовался Ромка, когда мы вошли в квартиру.
Я следом за ним взглянула на все еще распластанный на полу чемодан, который собирала словно бы еще в иной, уже непринадлежащей мне, жизни
Ром, мы, наверно, никуда не поедем. Возникли некоторые проблемы
Ну как так-то? протянул сын разочарованно.
Слушай, как папа придет мы с ним все обсудим и будет видно.
Я вдруг поняла, что если все то, что сказала мне эта Инга правда, то у меня вскоре не будет даже работы. Не будет вообще ничего
И ужина нет? донеслось с кухни, куда сын прошлепал в первую очередь.
Прости, Ром, я не успела. Закажу пиццу, пойдет?
Годится.
С трудом заставляя себя сосредочиться на меню пиццерии, я покидала в корзину все, что обычно любил сын. И настал самый страшный момент: ожидание
С каждой минутой, приближающей обычное время возвращения с работы Якова, сердце в груди билось все тяжелее, надрывнее, тревожнее
Я не могла сосредочиться ни на чем. Понимание, что следующий час решит буквально всю мою жизнь, давило и дестабилизировало
И вот наконец звук поворачиваемого в замке ключа.
Я не вышла ему навстречу. Пытаясь просто дышать, просто жить, мраморной статуей застыла посреди кухни, дожидаясь, когда он подойдет сам
Кариш, а что у нас за бардак творится? поинтересовался муж, проходя в кухню и кивая в сторону прихожей. И ужин не готов добавил следом, кинув взгляд на холодную, пустую плиту.
Я сама поразилась тому спокойствию, с которым прозвучал мой голос, когда парировала:
Действительно, что за бардак у нас творится, Яков?
Он взглянул мне в лицо и красивые черты исказила тревога за которой стояло нечто большее. Чувство вины?..
Мои призрачные надежды, что все неправда, что всему есть разумное объяснение, стремительно таяли при виде того, как он отводит в сторону глаза
Покажи мне свой паспорт, потребовала холодно, хотя внутренности охватил адский пожар.
Что? переспросил он удивленно. Зачем, Кариш?
Покажи мне свой чертов паспорт!
Крик ударил по стенам кухни, отскочил от них, взметнувшись к потолку и перейдя в дрожащее крещендо
Яков вздрогнул.
А я все окончательно поняла.
Глава 7
Повисла тишина. Тяжелая, давящая, безнадежная.
Яков молчал. Не двигался. Лишь смотрел на меня, но, вероятно, даже и не видел, будто меня и вовсе не было.
А я смотрела на него. На его лицо, вдруг ставшее замкнутым, мрачным, что делало его в этот миг совершенно не похожим на себя самого, практически незнакомцем.
В голове тревожно забилась мысль: а знала ли я его по-настоящему хоть когда-нибудь?..
Воображала ведь, что знаю каждую его черту, точку, самую мелкую родинку. А оказалось, что никогда не знала главного его души. Его мыслей
И все это делало нашу совместную долгую жизнь какой-то призрачной, почти ненастоящей.
Паспорт, напомнила я каркающим голосом хриплым, срывающимся, противным мне самой.
Яков вздрогнул, моргнул, словно очнувшись от забытья. Его взгляд наконец прояснился, он зябко повел плечами
Было видно: он совсем не ожидал подобного приема по возвращении домой. Ни этого крика, ни этого требования
Но и я не ожидала однажды узнать, что мой муж давно женат и вовсе не на мне, а наша квартира принадлежит кому угодно, но только не мне и сыну.
Тряхнув головой, муж наконец проговорил:
Карин, я не понимаю зачем это все?
«Карин» эта форма имени, такая непривычная в его устах, резала слух. Резала саму душу. И вместе с тем словно бы сигнализировала, что точка невозврата действительно пройдена. Что все изменилось резко и безвозвратно.