В родильном зале прохладно и страшно. Я корчусь от боли, кричу что есть мочи. Сухое горло неприятно саднит. Акушер диктует дышать правильно, тужиться, отдыхать и опять тужиться. Я ощущаю пожатие мужа он держит за руку и не падает в обморок. Так появляется на свет Танюшка. От ее крика я нервно вздрагиваю, девочка приветствует свое рождение Ее кладут мне сразу на живот такую крохотную, розовую, сморщенную Обрабатывают, пеленают, отдают папе в руки
Мы с дочкой собираемся в ресторан, а Максима срочно вызвали на работу. Такой деловитый, белокурый мужчина. Крупный и крепкий, с небольшим животиком, но все еще молодой и очень привлекательный. Он суетится, надевая рубашку, ищет брюки и подбегает к нам с дочкой. Танюшка расстроенно вскидывает глазки. Муж чмокает нас обеих в щечки и произносит: «Хорошо повеселиться Вечером принесу вам подарки, сюрпризы Увидимся» и отправляется на работу.
И больше мы с ним никогда не встретились
Я смахнула пальцем непрошенные слезы и решительно подняла голову. Прошлое не изменить, надо жить настоящим.
Танюшка, она мой якорь и знамя. Дочка выжила, и это счастье. Двое, что поселились в соседних комнатах, обещали помочь, научить, обеспечить. По крайней мере, на время старта в этом новом времени. Что ж, достаточно для нового этапа.
Все выглядело странным, почти ненастоящим и в то же время обретало четкие очертания. Казалось, переместилась из прошлого в будущее. Фантастичное и какое-то чужое. Будем надеяться, я приживусь здесь. Пока я ощущала себя лишь попаданкой, какой-то героиней фантастического романа, а вовсе не женщиной и не гражданкой. Что ж, думаю, время исправит ситуацию.
Я внимательно исследовала новое жилище. Спальня сильно и приятно удивила. Кровать свободно висела в воздухе, но не шаталась и не сдвигалась. Детально осмотрев огромное ложе, я обнаружила несколько кнопок, удачно расположенных под мягким матрасом. С их помощью кровать двигалась по комнате, словно летала на воздушной подушке.
Так же двигался и круглый стол, то ли рабочий, то ли обеденный.
Бежевое стеганое одеяло создавало уют и пахло цитрусовыми. Светло-голубые жалюзи на окнах открывались и закрывались по мысленному приказу. Предполагаю, что слушались они не всех подряд, а как-то настраивались на постояльца, ловили флюиды чья тут комната.
Тумбочки, гардероб и высокий шкаф выглядели огромными, но игрушечными. Детским набором из голубого пластика.
В ванне уместились бы три крупных женщины. При этом сосуд для купания менял форму, превращался в некое подобие корыта, в овал, в квадрат и в прямоугольник. Кнопки по краям вместительного резервуара регулировали его глубину, высоту и расположение. Выглядело очень непривычно, эффектно. Ванна резко становилась мягкой, как емкость из очень густого геля, изменялась и неожиданно застывала. Кажется, она превращалась и в джакузи. Но я решила пока не пробовать.
Над раковиной висели шкафчики и полочки из того же материала, что и мебель в спальне.
Кухня поразила меня как хозяйку. Огромный серебристый прямоугольник холодильника обещал на панельке любую температуру, влажность и даже атмосферное давление, причем не внутри, а над каждым продуктом.
Плита сама регулировала нагрев. Когда посуда перегревалась, огонь немедленно уменьшался. Если хозяйка долго не появлялась, плита выключала конфорки автоматически. Духовка работала в тех же режимах. Противень сам выдвигался и задвигался и быстро охлаждался при извлечении.
У окна притулился овальный столик, в окружении кресел, стульев и подставок. Любая из последних легко превращалась в столик на колесах и полочки для посуды. Посудомойка выглядела довольно привычно. Но, думаю, тоже таила сюрпризы. В целом все казалось очень удобным.
Первое, что подумалось, где взять одежду? Но гардероб молчаливо ответил на этот вопрос: внутри обнаружились два отделения, которые ломились от одежды, обуви, белья и даже лент для волос. Детские вещи располагались справа, взрослые слева. Все как положено. Фасоны варьировались от коктейльных платьев из дорогого бархата и шелка до спортивных лосин и свободных толстовок.
Надо же! И об этом Ковалль позаботился! Откуда он узнал, что я перееду? Он же при мне обсуждал с брюнетом! И тот отправился советоваться с Бриолисом
Информационное поле ответить отказывалось. Словно существовало какое-то вето на сведения об определенных существах, организациях и ситуациях.
Складывалось впечатление, что Ковалль готовился. Знал, что меня планируют выписывать. Наблюдал за моим лечением-исцелением. Эта мысль все сильнее во мне укоренялась
Время такая занятная штука. Порой нам решительно его не хватает, порой оно тянется словно остановилось, капает минутами на натянутые нервы. Порой минуты кажутся годами или часы пролетают мгновениями. Сегодняшний день стал наглядным тому примером. За считанные часы я стала химерой, познакомилась с двумя интересными магами, едва не попала в правительственную ловушку и очутилась в новом жилище. А вот затем время замедлилось. Я ждала появления Ковалля, Мея, надеялась, что вскоре увижу Танюшку, страшилась и хотела начать наконец тренироваться.
Я переоделась в тонкие лосины синие, как и трикотажная блузка, последним штрихом зашнуровала кеды. Все! Готова к урокам магии! Почему-то хотелось одеться спортивно, чтобы и прыгать, и бегать, и падать, и подниматься.
А после время будто бы замерло. Но ничего не происходило. Я бессмысленно слонялась по выделенным комнатам, выглядывала в окно на деревья и клумбы, если их можно назвать клумбами. Наблюдала, как день вытесняет вечер. Сереет небо, заходит солнце, розово-лиловые волны заката хаотично разрезают белесые облака. Ветер усиливается, треплет деревья, словно подбадривает шаловливых мальчишек.
После сытного перекуса во время поездки ни пить, ни есть не хотелось совершенно. Я думала, прикидывала, как встречусь с дочкой. Но подготовиться к такому невозможно.
Звонкий голосок ворвался в затишье. Я оглянулась и обомлела. Слова застыли в пересохшем горле. Глаза увлажнились, колени подогнулись. Я села на пол, а Таня подскочила и обняла детскими ручками. Она лишь слегка повзрослела в коме и выглядела теперь лет на двенадцать. Дочка молчала, всхлипывала и прижималась. Я обняла свое земное сокровище и с наслаждением вдыхала запах Танюшки, пропитывалась приятным теплом ее тела. Доченька, маленькая, снова мы вместе!
Из глаз беспрерывно лились слезы. Таня принялась меня успокаивать, промокать влагу мягкими рукавами. Дочку одели в фланелевое платье. Какое-то странное, по моим представлениям. Длинные рукава, короткая юбочка, колготки не трикотажные и не эластичные, из какого-то тонкого шелковистого материала. Видимо, новая детская мода.
Несколько минут мы ничего не говорили. Просто ни могли ни я, ни дочка. А потом она погладила меня по щеке, по волосам и произнесла:
Мама, все хорошо. Больше не переживай. Я ведь жива, мы снова вместе. Не плачь, ну пожалуйста, не плачь, мамочка.
Не знаю почему, но это подействовало и почище самой мощной магии. Я шмыгнула, улыбнулась, чуть отстранилась и заглянула в личико дочки. Танечка изменилась, но не разительно. Знакомые черты немного заострились и приобрели подростковую незрелость, когда ты уже не девочка, но еще и не девушка. Огромные глаза цвета янтаря достались дочке от моей породы. Тот же носик курносик, светлые волосы, собранные в одну тугую косу. Хрупкая фигурка, немного нескладная, но уже готовая расцвести по-женски. Две круглые родинки на правой мочке. Маленький шрам над левой бровью ударилась, когда носилась по дому, слишком заигралась с мужем в прятки. И еще один шрам под подбородком. Качалась на качелях в арке между комнатами, хотела спрыгнуть и ободрала. Кровищи-то было, слез, паники! Я сама тогда до смерти перепугалась. Кровь шла так сильно и так долго, что испачкала всю мою домашнюю футболку. Алая на белом, нереально яркая, словно какое-то серьезное предупреждение.