Он почти доел, когда его легко постучали по плечу. Мужчина на автомате соскочил с бревна, развернулся, одновременно захватывая кисть неизвестного. На него в панике уставились зеленые глаза с короткими русыми ресницами. Черные зрачки расширились, почти полностью поглотив радужку, затем сузились. В его ладони была тонкая женская рука, под пальцами бился пульс. Макс вынул наушники и отпустил ту, что несколько минут назад сравнил с белкой.
- Простите, - сипло проговорила незнакомка. Ковалев окинул ее оценивающим взглядом. От двадцати двух до двадцати шести, русая, метр шестьдесят пять - метр семьдесят, не выделяется, не красится, спортом не увлекается. С мужчинами знакомиться сама вряд ли станет, на нищенку не похожа. Единственный приемлемый вариант - от него нужна помощь.
- Да?
- Простите, - вновь повторила она, откашлялась. - А вы не могли бы мне помочь?
Кто бы сомневался.
- Слушаю.
Девушка обеспокоенно покусала губы, зрачки вновь на доли секунды расширились. Макс нахмурился. Слишком нервничает и боится. Какого рода помощь ей требуется? Мошенничество? Случаев разводов он изучил массу. Или что другое?
- Только не поймите неправильно, - она тихо выдохнула, на лице появилась решимость. Ковалев удержался от улыбки. Уж больно решимость ее эта выглядела детской и беспомощной. - А можно я рядом с вами тихо посижу?
Мужчина впервые за последние несколько лет понял, что растерялся.
- Зачем?
- Вы спокойный очень.
Что за..?
Зеленые глаза заблестели, наполняясь слезами.
Она еще и реветь собралась? Макс начал прислушиваться к окружающей обстановке. Точно развод.
- Нет, нет, что вы! - девушка засуетилась, отступая. - Нет. Простите. Я пойду.
Ковалев чертыхнулся, расслабился.
- Особая что ли? С этого бы и начала. Садись, - он опустился на место. - У тебя удачный день сегодня - я добрый, так что заказывай, не стесняйся.
Серое русое чудо тенью опустилось рядом с ним на траву.
- Вы спокойный были, - неуверенно и снова сипло проговорила она.
Мужчина усилием воли вернулся в исходное состояние, годами выработанная привычка и практика эмоционального контроля - лучший союзник любого штатного сотрудника. Девушка сразу же заметно расслабилась, успокоилась, перестала дергаться, прикрыла глаза, словно погружаясь в транс, хуже - наслаждаясь им. Макс с любопытством наблюдал за ней. Он не раз внушал безотчетное беспокойство, нервозность или напротив абсолютную пассивность на допросе, и знал реакции одаренных на зубок, но чтоб вот так откровенно таять. Он ее так до оргазма случайно не доведет? Олег ржать будет долго. Надо оторвать.
- Максим.
- Маргарита, - уверенно произнесла девушка. Теперь голос звучал приятно, сексуально.
- Красивый цветок. Кто вас так, если не секрет?
- Бывший парень.
Ковалев кивнул. Без сомнений. Еще одна странная черта особых.
- Обычный, да?
Девушка открыла глаза и с интересом на него взглянула. Она точно знала, что Макс уверен в положительном ответе.
Следователь улыбнулся, пряча любые свои эмоции кроме спокойствия. Беда смешанных пар. Не особый частенько начинал путать идиллию между ним и восприимчивым к его эмоциям партнером с навязыванием этих самых эмоций и желаний. Доходило до преследования. У них в этом квартале убитых жен и мужей на почве болезненной привязанности было по два и того, и другого. И это только по городу.
- Преследует?
Маргарита кивнула.
- В полицию ходила?
Она отрицательно покачала головой.
- Он хороший, просто любит, а я уже нет.
Они все хорошие, просто любили, а теперь в колониях.
- Что это? - она подозрительно взглянула на Максима. - Вы кто?
- Да. И вот с этого разговор тоже надо было начинать.
- Вы не опасный, я бы поняла.
- Как? - Ковалев меланхолично откинулся на ствол березы за спиной. - Не морочь мне голову, цветок. Я вас, особых, прекрасно знаю. Знаю, на что и как вы способны. С моим контролем ты не сможешь понять.
Девушка продолжила уверенно на него смотреть, взгляд зеленых глаз был совершенно искренним. Макс испытал безотчетное беспокойство, в мозгу мелькнула мысль и, вильнув хвостом, скрылась, оставив хозяина в легком недоумении. С этой девушкой все не так. Диалог больше походил на их разговоры с Олегом, но беда в том, что друг читал частично мысли по самым сильным его эмоциональным всплескам лишь потому, что знал почти шесть лет. А она? Она только его увидела, и не сказать, что он был с ней сильно открыт.