– Нанять в Бакшаане обычного убийцу не так уж трудно, – заметил Элрик.
– Это верно, – согласился Пилармо. – Но Никорн пользуется услугами чародея. И у него есть собственная армия. Чародей защищает и самого купца, и его дворец силами магии. А стража, набранная из жителей пустыни, обеспечивает безопасность обычными методами на тот случай, если магия окажется бессильной. Наемные убийцы уже пытались устранить Никорна, но, к несчастью, им не повезло.
Элрик рассмеялся.
– Прискорбно, друзья мои. Но ведь наемные убийцы – отбросы нашего мира. Что уж их жалеть. Возможно, их души услаждают какого-нибудь демона, который иначе преследовал бы более порядочных людей.
Купцы натужно рассмеялись, да и Мунглам на своем месте, в тени, ухмыльнулся, услышав такое.
Элрик налил всем вина. Это вино находилось под запретом в Бакшаане. Тому, кто выпьет его в достаточно большом количестве, грозило сумасшествие. Однако Элрик выпил уже немало, а на нем это никак не сказывалось. Воин-чародей поднес к губам очередную чашу с золотистым напитком, осушил ее – и удовлетворенно вздохнул, когда вино попало в желудок. Другие отхлебнули лишь чуть-чуть. Купцы уже сожалели, что поспешили обратиться к альбиносу: в них росла уверенность, что легенды не просто говорили правду – они еще и преуменьшали возможности этого человека со странными глазами, которого они намеревались использовать.
Элрик плеснул себе еще желтого вина. Его руки чуть подрагивали, а сухой язык быстро облизнул губы. Дыхание его участилось, когда он пригубил чашу и напиток полился в горло. Выпитого им с избытком хватило бы, чтобы превратить любого другого в слюнявого идиота. На Элрика же вино почти не действовало.
Это вино предназначалось для тех, кто хотел видеть сны о нереальных мирах. Элрик же пил его для того, чтобы не видеть никаких снов – хотя бы одну ночь.
Он спросил:
– И кто же этот могущественный чародей, господин Пилармо?
– Его зовут Телеб К’аарна, – нервно ответил Пилармо.
Глаза Элрика сузились.
– Чародей с Пан-Танга?
– Да, он с этого острова.
Элрик поставил на стол чашу, поднялся, трогая пальцами черную сталь рунного меча по имени Буревестник, и твердо сказал:
– Я помогу вам, господа.
Он принял решение не грабить этих купцов. В голове у него созревал новый, куда более важный план.
«Вот, значит, где ты устроил себе нору, Телеб К’аарна. В Бакшаане, да?» – медленно произнес он про себя.
Телеб К’аарна хихикнул. Для столь могущественного чародея подобные звуки были просто неприличны. Смешок этот никак не отвечал и его мрачной наружности – черной бороде, высокой фигуре, алому одеянию. Не к лицу такое поведение было и человеку его острого ума.
Телеб К’аарна снова хихикнул и перевел мечтательный взгляд на лежащую рядом женщину. Он нашептывал ей на ухо пошлые слова, а она снисходительно улыбалась, поглаживая его длинные черные волосы – так она гладила бы собаку.
– Телеб К’аарна, ты настоящий глупец, несмотря на всю свою ученость, – пробормотала она. Ее полуприкрытые глаза разглядывали ярко-зеленые и оранжевые гобелены за его спиной, украшавшие стену спальни. Она предавалась ленивым мыслям о том, что глупо не пользоваться выгодами, которые она получает, когда мужчины попадают под ее чары.
– Йишана, ты стерва, – глуповато выдохнул Телеб К’аарна. – Вся ученость мира – ничто рядом с любовью. Я тебя люблю.
Говорил он просто, искренне, совсем не понимая женщину, которая лежала рядом с ним. Он углублялся в самые черные глубины ада, но возвращался оттуда в здравом уме, знал тайны, от которых мозг обычного человека превратился бы в студень. Но в некоторых областях он оставался столь же неискушен, сколь и самый юный из его учеников. Искусство любви было одной из этих областей.
– Я люблю тебя, – повторил он, спрашивая себя, почему она игнорирует его слова.
Йишана, королева Джаркора, оттолкнула от себя чародея и резко поднялась, скинув с дивана прекрасные ноги. Она была красавицей с волосами столь же черными, как и ее душа. Хотя юность ее уже прошла, было в ней что-то такое, что одновременно привлекало и отталкивало мужчин. Она красиво несла на себе многоцветные шелка, и они изящно колыхались, когда она легко шла к зарешеченному окну комнаты. Подойдя, она уставилась в неспокойную темень ночи. Чародей смотрел на нее, недоуменно прищурив глаза. Он был разочарован ее неожиданным порывом.
– Что случилось?