Из дома вышла Скотти. В руках она держала большой ковш, до краев наполненный темным напитком. Она передала ковш Фергюсу, тот лешему.
Я бы предпочел, чтобы старуха отведала из этого сосуда первой, сказал Афанасий, приникая губами к краю ковша.
Но когда он поднял голову, по его лицу расплылась блаженная улыбка.
В жизни не пил ничего вкуснее, признался он. Ай да Скотти!
Он подошел ближе к Фергюсу и прошептал ему на ухо:
Послушай, старина, если ты опасаешься по какой-то причине жить с ней в одном доме, то пусть она поживет у меня.
К сожалению, ничего не выйдет, ответил так же тихо Фергюс. Домовые привязываются к дому, а не к его хозяину. А я не расстанусь с островом Эйлин-Мор никогда. Он достался мне слишком дорого. И я говорю не о деньгах.
Тогда я буду иногда приезжать к тебе в гости, не стал спорить леший. Если ты не возражаешь.
Буду рад тебя видеть, когда бы это ни случилось.
Они спустились к причалу, по которому уже давно нетерпеливо прохаживался Вигман. Приложившись к бутылке коньяка, предусмотрительно взятой с собой, гном обрел решимость, которой хватило, чтобы спросить у эльфа о его намерениях.
Я могу заверить кобольда Джеррика, что не позднее одной луны ты будешь в его резиденции в Берлине?
У меня слишком много дел на моем острове, чтобы тратить время на путешествие в Берлин, ответил Фергюс. Так и передай Джеррику.
Значит, ты отказываешься от предложения Джеррика? почти с ужасом спросил Фигман. Он не мог поверить, что подобное возможно, если только дух не сошел с ума.
Отказываюсь, кивнул Фергюс. Посуди сам, Вигман. Вскоре на остров на каникулы приезжает мой внук. А в сентябре, в день весеннего равноденствия, на Эйлин-Море соберутся эльфы со всей Земли. И всю ночь, до рассвета, они будут танцами и песнями прославлять Великую Эльфийку. Так когда мне ехать в Берлин? Да и зачем? Все, что мне надо в жизни, я нахожу на этом острове. Передай Джеррику, что я не забыл, кому я обязан своим счастьем. Пусть и он не забывает. Надеюсь, он поймет меня.
Да, Фергюс, покорно ответил гном. Пары коньяка уже испарились, и он снова отчаянно трусил.
Тогда поторопись отплыть, если ты не хочешь провести несколько дней на острове Эйлин-Мор. Скоро начнется шторм, олуши никогда не обманывают. И одной только Великой Эльфийке ведомо, когда он закончится. А если ты рискнешь выйти в шторм в открытое море, я не дам за твою жизнь и ломаного пенни.
Перспектива задержаться на долгое время на острове Эйлин-Мор так напугала гнома, что он не проронил больше ни слова, чтобы переубедить эльфа. Уже через минуту шлюпка отошла от причала. Она так стремительно понеслась к фрегату, словно за ней гналась стая голодных акул.
Глава 5
Месяц пролетел стремительно, даже несмотря на то, что он удлинился почти вдвое за счет бессонных ночей. Прежде гамадриада Дапн не поверила бы, что она способна выдержать такой ритм жизни. Но сейчас она не представляла, что можно жить иначе. И произошла эта метаморфоза благодаря ее любви к Джелани.
Она не скрывала от себя, что полюбила нгояма, и он был для нее не экзотической игрушкой, с которой можно было поиграть несколько дней и бросить, забыть о ней, что частенько с гамадриадой случалось раньше. Любовь корнями проросла в сердце Дапн, и выкорчевать ее было невозможно. Если только удалить корни с самим сердцем.
Тем более, что и сам Джелани не позволял, чтобы она его разлюбила. Он был без ума от гамадриады. Любовь в нем вспыхнула, как только он увидел ее. Поэтому он любил не как пресыщенный страстью сердцеед, а деятельно, превращая дни и ночи, которые они проводили, не расставаясь, в увлекательное приключение.
Днем они путешествовали по Гамбии. Крошечная африканская страна, раскинувшаяся на берегу Атлантического океана, поражала изнеженную европейской цивилизацией гамадриаду своей дикой первобытной красотой. Особенно ей пришлась по душе деревушка Ламин, в живописных окрестностях которой проживали сотни видов птиц. Но главное, что здесь обитал священный ибис, в облике которого она находила несомненное сходство с Джелани с его огромным изящно загнутым ногтем. А то, что ибис считался в древнем Египте священной птицей и был символом Тота, бога мудрости и правосудия, только укрепило гамадриаду в ее мнении. Красота, мудрость и справедливость все эти качества были присущи Джелани от природы, она была в этом уверена.
Ab incunabulis, заявляла она тоном, не терпящим возражений. С колыбели.
Сначала Джелани пытался спорить, но вскоре смирился. Гамадриада была единственным существом на свете, которому он был не в силах возражать и охотно уступал в любом споре.
Однажды они посетили насыпные курганы, лежавшие неподалеку от городка Джорджтаун. Это были древние захоронения. Большинство из них опустошили люди во время археологических раскопок. В них находили ювелирные украшения, предметы вооружения, изделия из драгоценных металлов. Однако были и такие сокровищницы, о существовании которых никто не знал. Кроме Джелани.
Закрой глаза и сосчитай по памяти, сколько раз этой ночью я тебя поцеловал, сказал он, подведя ее к одному из неприметных курганов.
И гамадриада послушно исполнила его волю.
Она еще продолжала считать, когда услышала, что нгояма вернулся. По его дыханию она поняла, что Джелани улыбается, видя, что она так покорна его воле. И что он счастлив.
Открой глаза, произнес он.
Она открыла и увидела, что он протягивает ей массивный золотой браслет с чеканным орнаментом в виде вьющейся лианы и сидящих на ней птиц.
Как красиво! восхитилась гамадриада, рассматривая орнамент.
Ему пятьдесят тысяч лет, сказал Джелани, смотря на гамадриаду с не меньшим восхищением, чем она на его подарок. Но главное в нем то, что это мощный оберег. Он защищает от злых чар. Ты будешь носить его, когда меня не будет рядом.
Но ведь ты будешь рядом со мной всегда? спросила гамадриада.
Но спросила не вслух, а только взглядом. И взглядом же нгояма ответил, что она не должна сомневаться в этом.
А она и не сомневалась. Каждый новый день приносил ей новые доказательства любви Джелани.
И каждую ночь она доказывала свою любовь к нему.
Гамадриада была неистощима на выдумки, которыми она разнообразила их физическую близость. А когда она уставала, Джелани убеждал ее в том, что обладает не меньшей фантазией. И тогда она снова вспыхивала, зажженная его неистощимой любовью. И так продолжалось, пока их не настигал рассвет. С первыми лучами солнца они ненадолго засыпали, обнявшись, чтобы даже во сне чувствовать друг друга.
А иногда они просто лежали, взявшись за руки, на спине, и смотрели на звездное небо, на мириады крошечных ярких песчинок, из которых они слагали слова и рисовали картины. И это было так же хорошо, как и страстные ласки до и после этого.
Но на рассвете их последнего дня заснул только нгояма. Гамадриада не смогла сомкнуть глаз, из которых изредка скатывались прозрачные, как бриллианты, слезинки.
Когда нгояма проснулся, глаза гамадриады были уже сухими, только немного покрасневшими. Но это можно было оправдать бессонной ночью.
Ты не спишь, мягко укорил ее Джелани. А где же ты возьмешь силы на сегодняшний день?
А на что мне ты, мой милый нгояма? улыбнулась Дапн. Когда я устану, ты понесешь меня на руках.
Если понадобится, то через всю Африку, подтвердил Джелани. В его глазах блеснули лукавые искорки. Но все-таки я предпочел бы, чтобы тебя несли на своей спине вилороги. Они более привычны к этому.
Ах, ты! замахнулась на него гамадриада.
Но нгояма перехватил ее руку и поцеловал в ладонь. А затем в грудь
Когда они встали с ложа, солнце уже высоко поднялось над горизонтом.