Что-то так холодно, зябко стало вдруг. Но я тогда была тепло одета, хорошо одета, дорого. Я бежала из института. Это был мой первый курс. Отец вернулся. Точно, отец вернулся из дальней поездки. Приплыл корабль. И я знала, что он на нём. Но он должен был сразу уехать. Снова. Лондон просто был пересадкой. Он ждал свой новый транспорт в кафе недалеко от доков.
Туда я и бежала. Чтобы его увидеть. Я бежала к папе! Ага.
И кажется, я поскользнулась. Точно! Поскользнулась на ледяной корке поверх брусчатки. И упала. Не сильно. Нет, не сильно. Чуть потянула ногу. Мне даже сразу помогли подняться. Мужчины столпились вокруг меня. Один оказался врачом и посмотрел. Сказал, что мне нужна повязка и лёд на лодыжке. Но серьёзного ничего.
Я его поблагодарила и побежала дальше, чуть хромая. Ведь папа уезжал!
Что же было? Я успела? Вот же ш память, то всё как в тумане, то помнится очень ярко. Хотя было более полувека назад. Ах, какая я была молодая. Невероятно бодрая, резвая, красивая
Я вспомнила! Я в тот день получила первый зачёт, первую оценку в книжке. Разумеется наивысший балл. Я бежала ему рассказать об этом. Поделиться. Чтобы он меня похвалил. Я думала так он меня, наконец, заметит.
Не могу увидеть. Был он там или нет. Почему так сложно?
Это моя психика меня не пускает?
Интересный ответ. Что значит не пускает? Там может быть больно? От лодыжки? От реакции отца?!
ох.
А её ведь и не было, правда. Этой реакции вовсе. А он там был. Я добежала! Я успела. Я его нашла. Я хромала, мне было больно, но я была так рада его видеть. Он удивился мне. Встал из-за стола. Но даже не обнял.
Холод.
Это не от погоды холод. А от него. Он весь холодный, чёрствый, как ледышка. Даже не обнять родную дочь! Мы не виделись почти полгода. Он улыбнулся, узнав про отметку. Он сказал, что я расту приличной девушкой, достойной похвалы.
И только.
Он меня даже сам и не похвалил. А сказал, что я её достойна! Похлопал по плечу, как парня. И ушёл. Ему было пора отправляться. Сказал, что рад был меня увидеть, рад, что я пришла. Но он совсем не рад был, это была просто любезность. Как будто он прощается с коллегой.
Он меня никогда не любил. Вот когда я поняла это!
Вот откуда этот холод в моей ноге. Это память.
Что дальше происходит?
Я сижу, сижу на его месте. Держу в руках кружку, из которой он пил кофе. Болит нога. Больше не чувствую ничего. Ни страдания, ни горя. И не плачу. Я просто понимаю, осознаю. Мой отец не рад мне, не рад моему появлению на свет. Он меня не любит.
Всё, что всегда давал он мне, это были только деньги. Дорогие игрушки, няни и подарки. Лучшие учителя и школы. Самая модная одежда. Элитное общество. Занятия теннисом и плавание. Поездки. В другие страны, море, лазурный берег. Всё было просто потому, что он может это купить. Не потому, что он заботится обо мне или как-то меня любит. Нет, он не пытался откупиться даже, от чувства вины. Нет. Нет, совершенно. У него не было вообще никаких чувств ко мне. Просто потому что он мог это делать, а я его дочь. И так принято делать.
Ой, что-то мне не хорошо. Зачем ты заставила меня это вспомнить?
Почему я никогда не вышла замуж?
Всё потому же. Для меня все мужчины казались такими. Как отец. Холодными, отстранёнными, ненужными. Нет, если бы у меня не было денег. И мне нужно было как-то находиться за мужчиной, который работает, обеспечивает семью, я может быть и вышла бы. Но мне не нужно было. У меня всё было. У меня всегда всё было.
Дети?
А что дети?
Зачем люди их заводят? Для любви. Для того, чтобы было кому отдать свою любовь. А у меня у самой никогда не было любви. Что я могла им отдать? Только деньги. Как отец?..
Но счастье не в деньгах!
***
Теперь понимаешь, откуда эта установка?
Спросила я лежащую на моей кушетке девушку, с закрытыми глазами. Она пришла ко мне пару сеансов назад с финансовыми проблемами, никак не удавалось пробить свой потолок, деньги зарабатывались и куда-то уходили. Она не умела ими распоряжаться, не знала им цену, зачем вообще они нужны.
По щекам её сейчас текли одинокие слёзы. Холодные слёзы. Я даже на расстоянии чувствовала, что они ледяные.
Понимаю! ответила она, не открывая глаза, ещё в трансе.
Спроси её, понимает ли она, что она умерла?
Нет, не понимает. Она думает, что до сих пор живёт в том холодном старом доме. И ей вечно зябко. И мне сейчас тоже очень зябко. И холод в правой ноге.
Спроси её, готова она принять, что её уже нет. Что её душа живёт уже совсем другую жизнь? Что этот холод в ваших ногах, это просто память. Память о том, что папа не умел любить. Готова ли она отпустить её? Зачем-то ей это ещё нужно?
Нет, не готова! Очень нужно. Это как единственная связь с отцом. Единственное чувство, которое он когда-либо подарил ей. И пусть даже это холод, а за ним такая же жгучая ледяная боль. Она не готова расставаться с этим. Ведь тогда от него не останется совершенно ничего.
Попроси её увидеть момент, где она уже не живая. Как это выглядит со стороны?
Так же, как и при жизни. Она сидит скрючившись перед камином в своём кресле каталке, замотанная клетчатым пледом. И просто смотрит стеклянными глазами на погасшие угли. Она умерла тихо, во сне. Просто застыла, как замёрзла. Её такую и нашли уже ледяную, какой она всю жизнь и была.
Спроси её как она это видит? На уровне души.
Со стороны, просто стоит. А точнее висит в углу комнаты под потолком и смотрит.
Почему не уходит дальше?
А куда ей уходить? Её никто не ждёт, никто не зовёт. И ей никто не нужен, и она никому не нужна.
Спроси её, чувствует ли она на уровне души этот холод в правой ноге?
Да, чувствует. И я чувствую. Он когда будто всегда был там.
Но она же помнит, что не всегда. Мы же нашли точку, когда он там появился. Попробуй, попросить её ненадолго выпустить этот холод в пространство, просто посмотреть, а не мешает ли он ей что-то услышать.
Как интересно! Сейчас попробую. Да, прошу, и она отпускает. Ох. И он, он как будто из меня выходит тоже. Этот холод. Так становится тепло в ноге. Так приятно!
Слышит она что-нибудь?
Да слышит! Откуда ты всё заешь? Она слышит, как отец зовёт её. И не только отец, и мама. Они оба где-то её ждут. Не понимаю где, так странно. Но это точно есть. И это чувство, внутри, прямо здесь, как будто они.. любят.
Она готова?
Да готова!
Попроси её уйти.
Я ещё долго до самого вечера возле окна в пол, пока не село солнце, описывала этот случай с обратной стороны её блокнота. Как клиент, она вряд ли ещё вернётся. Ситуацию отношения к деньгам мы отпустили. Хотя, думаю, это не только их коснётся. С мужчинами у девушки тоже было не всё гладко, ей казалось, что они не умеют любить.
Откровенно признаюсь, что до сих пор через много часов после её ухода чувствую в моём кабинете этот холод. Холод нелюбви. Как же нам людям нужно тепло! Человеческое тепло. И человеческие чувства. Что мы даже за льдинку в ноге готовы зацепиться, только чтобы чувствовать связь, а не безразличие близких людей.
Надо включить кондиционер и погреть мой кабинет. А ещё, зажечь свечку.
История третья
Чувство вины
Плита. Могильная плита. Мне на грудь давит. И на горло. Огромная плита, тяжелая плита, не могу вздохнуть.
Как я под ней оказался? Как я могу понимать, что она лежит на мне и давит? Ведь если я в могиле, то я должен быть уже мёртв. Неужели меня заживо похоронили?! Нет, не может быть такого, ну что за бред!
Надо вспомнить! Вспомнить, что случилось.
Где я? Кто я вообще?
Всё в какой-то тёмной мутной дымке. Будто закрыл глаза, зажмурил с силой и пытаешься сознательно вызвать какой-то сон. Который давно-давно видел и сейчас надо вспомнить, чтобы досмотреть конец. Мучительно!
Так глухо бьётся сердце. В ушах ещё этот еле различимый звон. Но если сердце бьётся, значит жив я. Нужно вспомнить наконец!
Медленно раздвинуть руками туман от себя, постепенно, шаг за шагом освобождая пространство воспоминаний. Какой совет хороший. Так и буду делать. Чей это был совет у меня в голове? А, не важно.