Володя, что с тобой? И какой еще «Алексей Владимирович»? Ничего не хочешь объяснить?
В принципе, объяснить можно Ирка совсем в другой сфере обращается, она вряд ли вообще про Куприянова когда-то слышала. Но я не успеваю, потому что слышу следующий ее вопрос:
Спишь с ней, да? Поэтому она такая розовенькая подбежала в полуобморочном состоянии, когда тебя со мной увидела? Не надо юлить, Володя, я знаю, что ты трахаешь других. Это не новость, но врать в глаза мне не нужно.
Как будто ты других не трахаешь, смеюсь я над каким-то непонятным выяснением несуществующих отношений.
То есть да? Ей почему-то очень важно получить прямой ответ.
То есть нет, ставлю точку.
Ладно, Ирка наконец-то расслабляется. К тебе или ко мне?
Настроения что-то нет, говорю я и сам удивляюсь у меня в самом деле сейчас нет никакого настроя на общение в любой плоскости.
Она смотрит на меня пристально несколько секунд, затем вздергивает бровь, поводит плечами и разворачивается на высоких шпильках. Машет проезжающему такси. Мы сюда приехали на моей, а Ирка показывает, что бегать за мной не собирается. Такие женщины никого не уговаривают она просто напоминает мне об этом очевидном факте. Возможно, обиделась, но я отчего-то ей очень благодарен за этот высокомерный пассаж.
Сажусь в машину и некоторое время борюсь с желанием вернуться в галерею. Ася точно знает об искусстве много, если она начнет рассуждать о картинах, то они мгновенно наполнятся для несведущего меня еще большим смыслом. И тогда я сам начну собирать коллекцию, хватая все шедевры, на каких задержится ее взгляд. Мне будет плевать, вырастет ли стоимость в десять раз в будущем. Спущу за один день все сбережения, к концу недели помру от голода под забором. Потому что я спятил на ней. На этой дурацкой девочке с острыми ключицами, которая сегодня вырядилась в узкое платье и этот образ в ближайшие три дня не позволит мне уснуть. Смеюсь нервно. Выезжаю с парковки, пока не передумал.
Целая половина следующего урока проходит так, будто мы вместе решили не обсуждать неожиданную встречу. Но в какой-то момент Асю прорывает:
Я хотела извиниться, Алексей Владимирович.
За что? я действительно не понимаю.
Кажется, ваша девушка очень ревнивая я слышала, что она сказала, когда я отошла. Я не хотела стать невольной причиной вашей ссоры.
И все равно стала невольной причиной всей сумятицы в моей башке. Но сейчас я улыбаюсь:
Ира просто пошутила. Мы не поссорились. По-твоему, я даже здороваться с другими девушками не имею права?
Можете, конечно. Ася слегка краснеет и пялится в тетрадь, чтобы не смотреть на меня. Просто я, наверное, действительно выглядела как-то странно. От неожиданности растерялась! Я вначале думала, что обозналась вы там совсем как-то иначе выглядели Папе билеты на работе подкинули, но он такие выставки не любит. Я позвала Ольгу она руководитель нашей театральной группы, очень талантливая, вы не представляете
Мне плевать, Ася, останавливаю я поток ненужных объяснений.
Да, точно, она осекается. Вам на все плевать, похоже. Кроме кино и математики.
Не понимаю, что она имеет в виду. Как будто злится, но на что?
Возвращаемся к уроку, предыдущую тему мы до сих пор закрыть не смогли. Преподаватель у них действительно зверствует, никаких преувеличений. Я всегда просматриваю план следующего занятия и иногда по два часа готовлюсь некоторые задания даже у меня вызывают ступор, хотя весь мой мозг под математику заточен. Ася же должна ощущать полное бессилие. Она устала от безуспешных попыток разобраться бесконечно отвлекается, растекается мыслями в разных направлениях.
Кажется, от меня требуется какая-то поддержка все же это и есть суть работы:
Ася, мы вопрос с мотивацией так и не решили. Как я и говорил, тебе для сосредоточенности не хватает какого-то стимула, собственного интереса. Награды тебя не интересуют, давай хоть наказание придумаем.
Бить меня будете? она глядит смешливо.
Ну, отшлепать бы не отказался Но сейчас не об этом:
Только если будешь настаивать, улыбаюсь, чтобы правильно поняла шутку. Сто рублей за ошибку или пара приседаний. Или придумай сама какое-то действие, которое точно посчитаешь отрицательным стимулом. Кстати, мы в общаге играли в математику на раздевание, представляешь? Я хмыкаю, вспоминая: Собирались толпой, кто решил пример неправильно снимает часть одежды. Я после такого подхода отличником стал мне просто нравилось раздевать девчонок.
Она весело смотрит на меня и вдруг кивает. Стоп, кивает?!
А давайте!
В горле пересыхает, но уточняю предельно спокойно:
Прости, что именно давать математику на раздевание?
Ну да. Она берет ручку и разминает пальцы.
С ума сошла? вопрошаю я, очень сильно надеясь, что она сейчас расхохочется и передумает.
Но Ася зачем-то продолжает гнуть свою линию:
Вот и проверим ума у меня не хватает или личного интереса. Так хотя бы определимся в главном: я слишком тупая для этой вашей математики или нет.
Я просто стою по другую сторону стола и не дышу. Если и играть в эту игру, то надо было в предыдущей теме там она хотя бы половину заданий выполняла. Но не останавливаю. Черт меня побери, я об этом тысячу раз пожалею, но не останавливаю! С трудом перевожу взгляд на ее записи, немного наклоняюсь, чтобы рассмотреть, и тут же подсказываю:
Стой, Ася, вернись в начало. Смотри на подынтегральную функцию внимательнее.
Уже ошиблась? ужасается она. Да что со мной не так?!
И после этого творит немыслимое: одним рывком стягивает с себя безразмерную футболку, некоторое время колеблется и откидывает на пол. Со злобным видом посматривает на ненавистную тетрадь, готовая идти дальше.
А моя психика разлетается в хлам. Что она творит, дура сумасшедшая? Еще не поняла, что попала в клетку к хищнику? Я не сожрал ее до сих пор только из-за колоссального самоконтроля! Но сейчас мне кранты. Грудь, обтянутая кружевным лифчиком, небольшая в ладони уместится. И сейчас она как раз там и уместится. У меня нет больше никаких желаний, кроме как прижечь ее кожу губами. Неосознанно тянусь к ней через стол, пальцы уже предвкушают прикосновение. Но Ася отшатывается и предупредительно вскидывает руку:
Нет-нет, трогать нельзя мы так не договаривались.
Да мы вообще ни до чего не договаривались! Эта маленькая чертовка просто стреляет в меня очередями из пулемета. Она к концу этого варианта совсем голая будет! И она всерьез верит, что я ее не трону? Что она делает проверяет меня? Ну так сейчас допроверяется, меня она вскинутой ладошкой не остановит. Мне под ширинку будто горячего свинца налили. Я так хочу ее, что мне больно.
Следующую ошибку в примере она делает осознанно никаких сомнений. Поскольку сразу смотрит на меня, встает и расстегивает пуговицу на широких джинсах. Но не спешит ждет, что я скажу. А я не могу пока говорить, мне больше нее нужно, чтобы она избавилась от своих шмоток. Потом уже будет без разницы потом я раздвину эти худые бедра и буду трахать ее, пока она голос от крика не сорвет.
Дверь открыта, мы вообще ее никогда за собой не закрывали. Дверь дышит мне в спину разверзнутым проемом, прожигает прямоугольник на моей коже, заставляет на секунду задуматься о последствиях. Почему я остановил себя? Как, блядь, я вообще сумел себя остановить?
Делаю вид, что меня совершенное полуобнаженное тело не беспокоит, хриплый тон только выдает мое состояние:
А если кто-то заглянет?
Ответ Аси немного охлаждает:
Тогда вас будут долго и больно кастрировать, Алексей Владимирович. Мне тоже достанется, конечно. Но меня-то папа не убьет. Наверное. Посмотрите, теперь решаю правильно?