— Ты что, смерти моей хочешь? — прохрипел Ахти.
— Ну извини, — нахально ответил Калли. — Недосмотрел. И откуда в такой маленькой птичке столько костей? Зачем они ей?
— Тебя бы в лесу поселить, одного. На цепи. Что ты за человек такой вырос, милостью богов оставленный? Куда твои родичи смотрели?
— Родичи-то меня и продали, — печально произнес Калли. — После того как дядюшка мой в одночасье помер.
— Небось утицей его угостил, как меня?
— Нет, — серьезно ответил Калли. — Он это… рыбачить пошел, да и утоп вместе с лодкой. Я не нарочно, просто лодка была уже старая, он сказал — законопать, засмоли, ну я и сделал что он велел. А лодка, как была негодная, так и осталась. Там смоли — не смоли, плыть нечему…
— Так что ж ты его не предупредил? — сквозь смех спросил Ильмо.
— Так он не спрашивал.
Ахти криво ухмыльнулся, выбрал другой кусок, придирчиво осмотрел его на предмет наличия костей, признал годным и откусил сразу половину. Во рту что-то хрустнуло. Ахти замычал и схватился за челюсть.
— А в детстве со мной произошел такой случай, — продолжал раб, не обращая внимания на мычание Ахти. — Послали меня в лес — коров пасти. Эти паскуды тут же разбежались кто куда, я замаялся, пока их собирал. Только было присел дух перевести, на опушку вылезает медведь. А при мне только палка да нож. Мне бы бежать — а я стою, рот раскрыв, и смотрю, как он на меня идет. Так что вы думаете? Медведь подошел, посмотрел на меня этак задумчиво — да и ушел обратно в лес, даже ни одной коровы не задрал.
— Лесной хозяин — зверь мудрый, связываться с тобой, бесталанным, не захотел, — предположил Ильмо. — А то бы подавился твоей тощей ляжкой и издох.
Тем временем Ахти выплюнул на ладонь кусочек кости.
— Повезло тебе, сопля. Если бы это был зуб, я бы тебе такую выволочку устроил!
— Ты-то? Кишка тонка, — хладнокровно ответил Калли.
— А ну, иди сюда, головастик…
— Эй, хватит, — встрял Ильмо. — Калли, не дерзи. Ахти, плюнь ты на него. Дайте поесть спокойно.
Ахти пожал плечами и отвернулся от холопа.
— Сейчас бы пивка, после такого «угощения», — мрачно сказал он. — Аке, признавайся, что там у тебя булькает во фляжке?
— «Морозная настойка», — ответил варг. — Вкус у нее не очень, зато она намного крепче пива и сразу шибает в голову. Прочищает мысли, придает сил, убивает страх… Только варги из южного Норье знают секрет ее приготовления…
— Вкус, говоришь, не очень? Дай-ка, попробую!
— Это на крайний случай, — хладнокровно ответил Аке, убирая подальше фляжку.
— А у меня как раз крайний!
— Вот сломал бы зуб — тогда бы дал глотнуть разок.
— До чего же гнусное здесь место, — с досадой сказал Ахти, поняв, что отведать волшебного напитка ему не суждено. — Пива нет, холоп накормил костями… Да еще этот нойда бродит вокруг с кислой рожей. Эй, Йокахайнен! Ты что там делаешь?
Йокахайнен и впрямь чудил. Закончив плести незримую сеть, спустился к самому подножию холма и теперь, зажмурив глаза, опустился на колени и принюхивался.
— Плохое тут место, — ворчливо ответил он после очередного окрика. — Проклятое.
— Ну вот, а я о чем говорю! Не просто так я чуть зуб не сломал!
— Проклятое? Этот взгорок? — встревожился Ильмо.
Йокахайнен развел руками:
— Нет, — везде. А хуже всего — там, — и указал на север, на топь за деревьями.
К ночи болото совсем заволокло туманом. Сизые сумерки обернулись непроглядной тьмой, только далеко в небе еще горела тонкая красная полоса заката — словно кровавая рана на черной медвежьей шкуре.
— Надо бы сегодня часовых поставить, — сказал Аке.
— Боишься, что оттуда полезут? — спросил Ахти, зевая и потягиваясь. — А на чары надежды нет?
— Чары надежны, — сказал Йокахайнен. — Если кто-нибудь сюда полезет, узелки разбудят меня и Ильмо. Давайте лучше выспимся как следует перед завтрашним переходом. Но в одном варг прав — лучше перестраховаться, чем не проснуться. Умереть в таком месте… Очень плохо, знаете ли, будет после смерти тем, кто останется лежать в этой грязи.
После таких слов все умолкли. Ильмо так даже спать расхотелось, хотя они шли целый день и порядком устали. Он долго лежал, прислушиваясь к каждому всплеску, пока незаметно не уснул. И когда рядом с ним раздался отчетливый шорох — уже не услышал…
Около полуночи Калли выбрался из спального мешка, лениво поворошил тлеющие угли костра, но снова ложиться не стал. Ему нужно было подумать. Чтобы лучше думалось, Калли вытащил нож и принялся чистить его, хотя клинок и так блестел. «Жаль, что ты не из рода Калева, — подумал он, недружелюбно покосившись на мешок, в котором похрапывал Ахти. — Всё сразу стало бы гораздо проще». Потом перевел взгляд на затылок спящего Ильмо, и по его рукам пробежал холодок. «Да что ж такое? Словно кто-то шепчет…»