В то давнее моё время в школе по какой-то очереди выделялись тёплые вещи валенки, точно помню, детям из больших или малообеспеченных семей, что само по себе понималось одинаково. Обеспеченные семьи, как правило, были немногочисленными, а большие семьи всегда мало обеспечены. Да и термин «обеспеченные семьи» тоже не столь очевиден, тогда большинство жили как все, небогато.
До восьмого класса я был одним из самых дисциплинированных и скромных учеников. Что влияло так на меня? Может быть, грозный наш директор Василий Ефимович Решетнёв, огромного роста и размеров, с двойным подбородком, который аж подпрыгивал, когда тот сердился на нерадивых или нашкодивших учеников. Кроме обычного трясущихся поджилок от страха при его появлении Василий Ефимович запомнился тем, что поставил мне незаслуженную пятёрку на уроке физики. Это когда я тянул руку с последней парты и в отчаянии, что меня не попросят помочь, уже и махнул рукой от огорченья. Учитель-директор поставил мне пятёрку якобы за то, что я с последней парты вижу несуразность ответа ученика у школьной доски, который несёт чушь всякую. Мне до сих пор стыдно и смешно за единственно незаслуженную оценку, хотя учёба мне давалась легко и просто. Мне чуточку не повезло, и из-за одной лишней четвёрки за шестой или седьмой класс я не поехал в «Артек», куда попал мой школьный друг с восьмого класса Славка. Тогда меж нами и случилась конкуренция, он победил, я проиграл такова жизнь, кто-то всегда выигрывает. С ним мы и по сей день дружны и видимся раз в два-три года, он живёт в Иркутске, я в Новосибирске. Совсем недавно я побывал у него на юбилее, приехав инкогнито и совершенно для него неожиданно. В Иркутске живёт мой старший брат, вот мы и сговорились, что прилетим на юбилей, но юбиляру ни слова. Так и случилось, поздравил я своего друга днём по телефону, запудрил мозги, а вечером приехал с братом и дамами в кафе, где праздновался юбилей. Брат со своей супругой вошли первыми, мы остались на улице, даже спрятались за угол дома, дабы юбиляр, ненароком выйдя встречать гостей, нас не застукал. Брат, войдя в кафе, поздравил юбиляра и громко объявил, что приготовил ему сюрприз в виде «живого» подарка, чем вызвал некую оживлённость и интерес у гостей. Потом он вышел на улицу и подал нам сигнал входить. Мы, конечно же, вызвали переполох в зале. Мы с другом растрогались настолько, можете мне поверить, что даже прослезились. Не вру, ей-богу. Через полгода аналогичный юбилей был у меня, мой друг, естественно, был на юбилее, однако вполне цивильно: у него же нет родственников в Новосибирске, которые могли помочь в маскировке.
В нашей школе номер три, куда я перешёл после своей семилетки и где оказался за одной партой со Славкой, математику преподавал уникальный педагог, учитель от бога. Он и привил многим любовь к математике, отчего я до сих пор вполне разбираюсь в предметах средней школы и часто помогал своему внуку Сёме постигать несуразности, с его точки зрения, математических наук. С ним, нашим учителем, связано многое в нашей жизни, никакого другого педагога мы не любили так, как его. Даже имя его было для нас чем-то необычным и притягательным, судите сами Ратмир Христофорович Колбасин. Думается мне, такие сочетания можно только у писателей в книгах занимательных сыскать, однако и в жизни они случаются. Ратмир, или Ротя, как за глаза звали мы нашего кумира, учил нас не только на уроках, мы с ним занимались дополнительно, сверх школьных программ, ездили на областные математические олимпиады и даже получали там призы. В первый раз я получил специальный приз за применение оригинального решения одной из задач на олимпиаде. Призы тогда были в основном в виде книг. Книг в то время в магазинах было много, почти как сейчас, очевидно, у населения было не так много денег и на книгах часто экономили. У нас дома, благодаря разным нашим победам с братом в спорте, в самодеятельности, в математических олимпиадах, скопилась приличная по тем временам библиотека, что подталкивало нас к чтению, да и семья наша представлялась в околотке как семья с личной библиотекой. Кажется, надо немного остановиться на теме книг в моей жизни.
В далёкой моей юности я очень много читал. Любил читать, так будет правильнее. Я был очень активным посетителем нашей городской библиотеки в Доме пионеров, который располагался на довольно приличном расстоянии от моего дома. Однако тяга к чтению заставляла меня раз в десять дней, а то и раз в неделю ходить менять книги. Хорошо помню, как сначала недоверчиво, а потом уже с полной доброжелательностью библиотекари помогали мне советами в выборе литературы. Сначала они опасались давать мне две-три книги, как я просил, потом привыкли. Читал я довольно быстро, видимо, сообразно просыпающимся интересам возраста. Осилил всего Жюля Верна, Герберта Уэллса, Майн Рида, Джека Лондона и пр.
Хорошо помню один забавный случай, учился тогда в четвёртом или пятом классе. В «Родной речи» ли (это, по-моему, четвёртый класс) или в учебнике по литературе пятого класса прочёл я отрывок из «Войны и мира» эпизод смерти Пети Ростова. Мне понравилось, про войну же. Пришёл в библиотеку и попросил «Войну и мир». Помню очень удивлённые глаза женщины, выдающей книги. С большим сомнением в голосе спросила она меня, а в каком классе я учусь и не рано ли мне такую книгу читать. Очень удивившись её вопросу, я ответил всё как есть и в свою очередь спросил, почему рано-то, про войну ведь. Мудрая книговыдавательница терпеливо и обстоятельно объяснила мне что почём, убедила меня немного совсем подрасти, а потом Потом, когда в школе добрался до этой книги книг, я вспомнил и оценил её мудрый совет.
В этом Доме пионеров я пытался постигать не только литературу, но и некоторые другие темы: ходил в изокружок, потом занялся лепкой, даже учился барабанить и там, и тут талант не проявился, так надо было нашей школьной пионерской организации. Я тогда ещё не понимал, как не очень хорошо у меня с музыкальным слухом, помню только кривые ухмылки нашего руководителя, но хулиганские песенки, под которые мы учились выбивать ритмы, помню хорошо и сейчас. Мой музыкальный слух, как выяснилось, не только был и есть не очень хорош совсем плох оказался, как говорится, или бог не дал, или медведь сибирский вмешался. Только выперли меня однажды с треском из нашего школьного хора, где я пел до прихода приличного руководителя целых два года. Я на всю жизнь остался благодарен этому приличному педагогу, который освободил меня от хоровой повинности так не нравилось мне отбывать эту каторгу с «Амурскими волнами» и прочей белибердой после занятий в школе. А нас загоняли в хоровой класс, именно загоняли, старшеклассники, хочешь не хочешь пой, брат. Вы бы видели, с какой завистью смотрели на меня мои друзья по хоровому несчастью, явно завидуя освобождённому от мучений хоровой музыкой. Но свою лепту в школьную самодеятельность я внёс: оказалось, у меня талант чтеца, я занимал всегда призовые места на смотрах, был практически лучшим из лучших в этом жанре. Читал я всегда какие-нибудь жалостные произведения, где брал не искусством чтения, а, скорее, эмоциональным настроением. Иногда выжимал слезу не только у себя на сцене, но и у таких же эмоционально настроенных леди в зале. Ума не приложу, как мне это удавалось, однако четыре-пять лет слыл я в моём городишке за приличного артиста этого речевого жанра. Мне приходилось и на всех торжественных мероприятиях читать всяческие лозунговые рифмы на темы дня, ведущим быть на смотрах и концертах. Словом, шпарил как мог, пока тот же педагог с настоящим слухом не срезал меня на смотре, когда я был уже в выпускном классе. Он, паразит этакий, убедил своим авторитетом всё жюри, что читаю я не очень правильно, одной эмоциональности маловато. Короче, обидел начинающего артиста, так обидел, что я почти разочаровался в этом жанре и чуть было не погубил свою «артистическую карьеру». Слава богу, года через два опять начал зажигать сначала в институте, потом на заводе. Думаю, мои трудовые гены артиста передались моим детям, которые с успехом действуют на сценах, пусть разного уровня, и продолжают наши семейные традиции. Телевизоров тогда, в школьные мои годы, в городе ещё не было, не говоря уж о современных электронных «игрушках», вот и гоняли всё свободное время на улице со сверстниками или в школе в спортивных секциях и самодеятельности.