— А, вы цените Поющие Колокольчики, не так ли?
— Да. Это действительно очень ценная вещь, и разбить ее было бы непростительно. Но это, я думаю, не является преступлением?
Пейтон легким, почти профессиональным движением погладил Колокольчик. И тот запел! Мягкий, чистый звук, как будто зазвучал сразу десяток флейт...
— Дайте его мне, мистер Пейтон, — резко сказал доктор. — Бросайте!!!
И Пейтон бросил. Автоматически, не раздумывая. Но... Не преодолев и трети расстояния между ним и доктором, Колокольчик упал на пол и с жалобным звоном разлетелся на куски. С ужасом он уставился на утраченное чудо...
— Когда вы, Дэвенпорт, найдете место, куда преступник спрятал Колокольчики, я попрошу, чтобы мне отдали один из них — тщательно обработанный и без трещины. В качестве платы.
— Платы? За что? — спросил Дэвенпорт.
— Ну как же! Ведь дело теперь достаточно прояснилось. Помните маленькую речь, которую я произнес несколько минут назад? Все-таки есть одна вещь, которую космонавт, отправляясь в полет, не может взять с собой с Земли. Это — сила тяжести. Мистер Пейтон, как мы только что убедились, очень ценит Поющие Колокольчики. Однако он забыл, что по крайней мере неделю провел на Луне, где сила тяжести в шесть раз меньше земной. Его мышцы еще не адаптировались—вот он и не смог рассчитать силу броска. Можете считать мое мнение заключением эксперта, мистер Дэвенпорт. Я утверждаю: арестованный вами человек всего лишь несколько дней назад вернулся из космоса. Он либо просто путешествовал, либо провел время на космическом объекте, на котором сила тяжести значительно отличается от земной. Например, на Луне...
Дэвенпорт торжествующе поднялся.
— Будьте так любезны, доктор, оформите ваши выводы письменно, — сказал он, положив руку на рукоятку бластера.
— Думаю, этого хватит, чтобы подвергнуть убийцу психоскопированию. А Луи Пейтон, потерявший всякую охоту к дальнейшей борьбе, думал только о том, что теперь ему если и придется писать мемуары, то лишь о своем катастрофическом провале.
Теодор Л. Томас
ЭКЗАМЕН
Для своих молодых лет Роберт Проктор был отличным водителем. В это славное майское утро лента автострады мягко ложилась под колеса машины: он держался легко и расслабленно, и в то же время был постоянно настороже. Два часа за рулем никак не сказались на нем, и даже первый признак усталости — тупая боль в основании шеи — еще никак не давал о себе знать. Было не жарко, но солнце уже светило ярко, и воздух был свежим и чистым. Он набрал его полную грудь и шумно выдохнул. Дивный был денек для по ездки.
Не отрываясь от дороги, он бросил быстрый взгляд на стройную женщину с пышными седеющими волосами, сидевшую, рядом с ним на переднем сиденье. Она улыбалась спокойно и счастливо, глядя на мелькающие за приспущенным боковым стеклом деревья и поля. Роберт Проктор глянул на всякий случай, в зеркало заднего вида и спросил:
— Ну как тебе поездка, ма?
— Ах, Роберт, — ответила она спокойным, как само утро, голосом, — Мне очень приятно, когда ты за рулем. Я вспоминала сейчас, как возила тебя, когда ты был маленьким. Ну, а тебе тогда это нравилось?
Он улыбнулся застенчиво:
— Ну конечно, ма.
Она наклонилась, легонько погладила его по руке и снова вернулась к виду за стеклом.
Он вслушался в мерный звук работающего двигателя. Впереди по трассе двигался тяжелый грузовик, выбрасывая широкий шлейф выхлопных газов. Сразу за ним, на близкой дистанции, но не обгоняя, шел длинный голубой седан, с виду вполне довольный своим кильватерным положением. Роберт отметил для себя расположение машин на трассе и отправил информацию в надлежащее ей в водительском сознании место. Его скорость была немного выше, и он знал, что поравняется с ними через пару минут.
Утро для поездок было что надо, и мысли у него были только приятные. Он уже почти поравнялся с голубым седаном и начал обходить его. Скорость немного превышала максимально допустимую на этой автостраде, но машина слушалась идеально...
Голубой седан вдруг резко вырулил из-за грузовика. Он пошел на обгон без всякого предупреждения и ударил машину Роберта в левое крыло, ближе к бамперу. От удара автомобиль вынесло на левую обочину их полосы движения. Но Роберт Проктор был водитель опытный, достаточно опытный, чтобы не давить чуть что на тормоз. Он боролся с вырывающимся рулем, стараясь выровнять машину. Однако левые колеса буксовали по щебенке, и машину потащило еще левее, она пересекла разделительный островок и оказалась на полосе встречного движения. Роберт уже почти выровнял автомобиль, но тут под колесо попал спрятанный под мягкой грязью булыжник, и лопнула левая передняя шина. Машину понесло юзом, и тогда завизжала его мать.