– Мороженое нам уже, наверное, упаковали, - заторопилась миссис Лесли, беря перчатки и сумочку. - Буду рада видеть вас как-нибудь вечерком у нас, мистер Виккерс.
Виккерс встал вместе с ней.
– Непременно как-нибудь зайду, - пообещал он.
Он знал, что никуда не пойдет, а она не хотела, чтобы он приходил, но такова была обязательная формула вежливости.
– Пойдем, Джейн, - сказала миссис Лесли. - Я очень рада, что наконец познакомилась с вами, мистер Виккерс.
Не дожидаясь ответа, она удалилась.
– Дома сейчас все хорошо, - успела шепнуть Джейн. - Мама с папой помирились.
– Рад за тебя, - сказал Виккерс.
– Папа обещал больше не ухаживать за женщинами, - добавила Джейн.
– Счастлив слышать это, - ответил Виккерс.
Мать окликнула ее через зал.
– Мне надо идти, - сказала Джейн. Она сползла со стула и бегом бросилась за матерью. Прежде чем скрыться за дверью, девочка обернулась и помахала ему рукой.
«Бедняжка, - подумал он. - Что ее ждет? Будь у меня такая дочь…» Он тут же прогнал эту мысль. У него не было дочери. У него была полка с книгами, его ждала рукопись- его надежда и возможный успех. И вдруг все показалось ему таким ничтожным, включая и его лишенный смысла успех. «Книги и рукописи, - думал он, - можно ли только на этом строить жизнь?»
Перед ним, как и перед каждым сейчас, стояла проблема, как жить дальше. Долгие годы мир находился в страхе перед возможной войной. Вначале была безысходность, бегство от окружения и от себя, потом чувство обреченности притупилось, оставив какую-то саднящую ранку в глубине души, его перестали замечать, сжились с этой ноющей болью…
«И ничего странного нет в появлении фантазеров», - сказал он себе. Он и сам жил вне действительности со своими книгами и рукописями.
10
Он поискал ключ под цветочным горшком на террасе, но его там не оказалось. И он вспомнил, что оставил дверь открытой, чтобы Джо мог попасть в дом.
Он повернул дверную ручку и вошел, на ощупь в темноте добрался до стола и зажег лампу. Под лампой лежал клочок белой бумаги, на котором размашистым почерком было написано:
Джей, я все сделал и проветрил дом. Плачу сотенную за каждую пойманную мышь. Джо Он услышал шорох и, повернувшись, заметил, что на террасе кто-то покачивается в его любимом кресле-качалке. Зажженная сигарета выписывала в темноте замысловатые кривые.
– Это я, - раздался голос Гортона Фландерса. - Вы уже поужинали?
– Я перекусил в поселке.
– Жаль, я принес бутерброды и пиво. Я думал, вы будете голодны, и, зная вашу любовь к стряпне…
– Спасибо, - сказал Виккерс, - пока я сыт. Может, поедим попозже.
Бросив шляпу на стол, он вышел на террасу.
– Я занял ваше место, - забеспокоился Фландерс.
– Ничего страшного, - ответил Виккерс.
– Какие новости? У меня дурная привычка не заглядывать в газеты.
– Ничего нового. Все те же разговоры о войне.
– Они не прекращаются уже добрых тридцать лет. Но пока все же дело ограничивалось локальными конфликтами. Правда, мировая война могла вспыхнуть по меньшей мере раз двенадцать.
– Я как-то никогда об этом не задумывался, мистер Фландерс. Однако, полагаю, никому не хочется воевать, - сказал Виккерс.
– Так-то оно так, да не всегда стремление к миру позволяет предотвратить войну. Сколько раз великие державы оказывались перед выбором - начать войну или уступить. И они всегда уступали. Однако так происходит лишь последние тридцать лет. Вам не кажется, мистер Виккерс, что появился какой-то новый фактор?
– Я, пожалуй, не вижу никакого нового фактора. Человек остался человеком. Люди не всегда воевали. В 1945 году они закончили самую страшную в истории войну.
– С тех пор возникало немало поводов, вспыхивали местные конфликты, но не мировая война. Как вы думаете, почему?
– Мне трудно сказать.
– А я считаю, что все дело в появлении нового фактора.
– Может быть, это страх, - заметил Виккерс, - страх перед новыми ужасными видами оружия.
– Может, и так, - согласился Фландерс, - но страх- удивительное чувство. Он в равной мере может и вызвать войну, и помешать ей. Однако не думаю, мистер Виккерс, что страх является единственной причиной поддержания мира.
– Вы полагаете, существует некий психологический фактор?
– Не исключено, - ответил Фландерс, - как не исключено и вмешательство.