Сначала Винс старался вообще ни о чем не думать, но поскольку это было невозможно, он позволил себе вспоминать и делал это до тех пор, пока не наступил перелом. Плакать он не умел, мучительные сухие рыдания только рвали ему глотку, не принося желанного облегчения, тем не менее, скорбь нашла крохотную лазейку, просочилась в застывшее сердце и навеки поселилась в нем. Когда изнурять себя голодом и бессонницей стало уже невмоготу, Винсент решил чем-нибудь заняться.
В рабочий кабинет отца его привела необъяснимая потребность отыскать нечто важное. Опустошив ящики письменного стола, он разложил перед собой их содержимое и тщательно изучил все записи до последней буквы. Винсент умел работать с текстом. Он находил смысл там, где другой видел лишь полную бессмыслицу, догадывался, почему человек сделал ту или иную заметку, прослеживал его мысль и приходил к сходному выводу.
Отношения с отцом у Винсента складывались непросто, однако все негативные процессы происходили у каждого глубоко внутри, внешне их общение выглядело вполне обычным. Дело в том, что Кларк Грэм от природы был трусоват. Прежде чем принять какое-то важное решение, он долго сомневался, колебался, и порой его терзания перерастали в настоящую фобию. Кларк панически боялся брать на себя ответственность, хотя его происхождение и общественное положение не предполагали подобной слабости.
Скрывать свой недостаток от родных и друзей Кларку удавалось лишь ценой неимоверных усилий. Никто из близких не догадывался, какую цену ему приходится платить за видимость спокойной уверенности. Никто, кроме собственного сына. Винсент не имел привычки подслушивать или подглядывать за родителями, просто он родился с измерительным прибором в голове.
Для него люди делились на три категории: «гармоничные», «негармоничные» и «отвратительные». Все зависело от воображаемой цепочки, звенья которой состояли из положительных и отрицательных качеств человека. Эта последовательность отдаленно напоминала спираль ДНК, и являлась своеобразной психотипической картой индивидуума, определяющей его характер и место в окружающем мире.
Согласно индивидуальной шкале Винса отец относился к разряду «негармоничных». В их отношениях всегда ощущалась некоторая напряженность, однако это не мешало отцу и сыну искренне, по-родственному любить друг друга. На первый взгляд, Кларк Грэм делал множество коротких бесполезных записей, однако при более пристальном рассмотрении в них обнаружилась своеобразная система. Записи в основном касались его споров с самим собой, а между «за» и «против» какого-то решения проскальзывали замечания о вполне конкретных вещах и событиях.
Винсент скрупулезно изучил в бумагах отца каждую закорючку, выписал на отдельный лист встречавшиеся там цифры, даты, имена и названия и в итоге получил коды от трех потайных сейфов, не считая того, который находился в стене рабочего кабинета. Кроме способности «читать» людей, Винсент обладал также настоящей фотографической памятью. Он запоминал все, что когда-либо видел, и мог без особого труда восстановить для себя ход событий. Немного покрутив в голове воспоминания времен детства и юности, Винс в итоге отыскал и успешно открыл три тайника.
Два из них оказались достаточно объемными, чтобы вместить приличное количество припрятанных на черный день золотых слитков, а также множество коробок со старинными монетами и фамильными драгоценностями. Третий, самый маленький и дальний сейф, содержал только написанный от руки самоучитель неизвестного языка и рулон пожелтевших от времени чертежей какого-то запорного устройства. Судя по проставленным размерам, сооружение строилось с размахом и никак не могло находиться в доме или под ним. Особняк Грэмов никогда не имел подвальных помещений, лишь цокольный этаж, в котором были оборудованы просторная кухня и несколько кладовых с холодильными установками.
Винсент просидел над своей находкой всю ночь, разбирая пометки и наложенные на чертежи резолюции неизвестных ему людей, но так и не смог с точностью определить, в каком именно году производились эти работы. Обнаружить связь между мощными автоматическими подземными воротами и своей семьей ему тоже не удалось, поэтому под утро он убрал чертежи обратно в сейф, а рукописный самоучитель унес к себе в спальню.
Поначалу Винс только пролистывал его на сон грядущий, но потом незаметно втянулся и всерьез взялся за изучение неизвестного языка, который отдаленно напоминал смесь латинского с древнегреческим и был щедро приправлен чем-то магическим. Когда Винсент вслух повторял слова и фразы, стараясь делать это с должным выражением, ему порой казалось, что он читает какие-то заклинания.
Мелодика чужого языка к тому же обладала странным целительным эффектом. Он стал лучше спать по ночам, к нему вернулся аппетит. Винс по-прежнему избегал общения с людьми и отказывался давать консультации, зато начал ежедневно ездить верхом и брать уроки фехтования. Зачем ему понадобилось оттачивать навыки верховой езды и устаревшего воинского искусства, Винсент особенно не задумывался, просто делал то, что подсказывал ему рассудительный и рациональный alter ego.
За время вынужденного затворничества Грэм успел привыкнуть к размеренному, неторопливому ритму своего существования. Конечно, это нельзя было назвать полноценной жизнью, однако он пока не хотел ничего менять. Неожиданный визит федерального агента оказался подобен камню, брошенному в тихий стоячий пруд. Милена Митчелл уже не раз пыталась вытащить Винсента из кокона, но на все ее предыдущие попытки он просто не обращал внимания.
Сегодняшнее появление Милены почему-то сильно взбесило Грэма, и только к середине дня до него дошло, что приезд агента и растущее внутри беспокойство никак не связаны друг с другом. Когда от нервного напряжения у Винсента начало буквально сводить мышцы, он, наконец, догадался прислушаться к себе. Его состояние не было похоже на болезнь, скорее на странное предчувствие. Пока мысли в голове Винса метались, как встревоженные белки, ноги сами принесли его на чердак, где в самом дальнем пыльном углу находился тот самый маленький секретный сейф.
Винсент достал рулон старых чертежей, освободил от коробок списанный на долгое хранение дубовый обеденный стол и зажег над ним лампу, свисающую на длинном проводе прямо со стропила. Чувствуя, как холодеет между лопатками, Винс развернул листы и первым, что бросилось ему в глаза, оказалась верхняя часть свода неизвестного помещения, где должны были находиться толстые металлические ворота. Он не очень хорошо разбирался в строительных схемах, но рисовать умел, поэтому мысленно достроил надземную часть всего сооружения. Не может быть
Дрожащими руками Винсент запихнул чертежи обратно в сейф и вернул на место камуфляжную панель. Ему не терпелось проверить свою догадку, а заодно понять, почему давняя семейная тайна, запертая бог знает сколько лет тому назад, дала о себе знать именно сейчас. Убедившись, что весь немногочисленный персонал поместья занят повседневными делами, Винсент спустился в примыкавший к дому гараж, запасся всем необходимым и направился в ту часть парка, где в стороне от центральной аллеи находилась небольшая часовня, возведенная задолго до самого особняка.
Это было потемневшее от времени творение неизвестного мастера под названием Пилин, и Винс только сейчас сообразил, что на языке, который он последнее время так старательно изучал, слово означало «стрела». Он попытался посмотреть на знакомую с детства часовню свежим взглядом, и ему показалось, что своей формой она скорее напоминает не наконечник стрелы, а какой-то фантастический космический корабль.