Еще раз назовешь меня так, в лоб получишь, тихо, чтобы мама не слышала, проговорила Катя.
Роман ухмыльнулся и ничего не ответил.
Кате пятнадцать, Роману скоро семнадцать исполнится, хотя на вид не старше Кати: высокий, но щуплый, худой.
Мама, узнав о приезде племянника, тоже, кажется, не сильно обрадовалась, но виду не подала и Кате сказала:
Роман твой брат, постарайся с ним поладить. Подумала, чем подкрепить свои слова, и выдала: Вы в детстве любили играть вместе.
Ага, как же, подумалось Кате, любили! И когда только успели полюбить?
Двоюродные брат и сестра виделись всего несколько раз в жизни, и было это давным-давно. Их матери были сестрами, родились и росли в Липнице, а после школы жизнь, как говорится, развела. Старшая, мать Романа, рано вышла замуж и уехала в Быстрорецк, а младшая, Зинаида, мама Кати, застряла тут, в деревне. После смерти родителей так и осталась в их доме.
Катя помнила, как они с мамой, приезжая в Быстрорецк, несколько раз встречались с тетей Зоей, дядей Сережей и Ромой, но все как-то на бегу, между делом. Дядя Сережа занимался бизнесом, семья перебралась в Москву, несколько лет сестры не встречались, лишь созванивались изредка. Затем последовало возвращение в Быстрорецк, покупка новой шикарной квартиры и строительство загородного дома Их жизнь кипела и расцветала яркими красками, пока Катя с мамой барахтались в вязких и тягучих, как сгущенное молоко, деревенских буднях.
А примерно четыре года назад тетя Зоя внезапно умерла. Мама ездила на похороны, Катю с собой не брала. Вернулась растерянная, с посеревшим лицом, часто плакала, с дочерью ничего не обсуждала (Катя так толком и не поняла, что стряслось с теткой). Дядя Сережа скорбел недолго, вскоре снова женился и опять стал отцом: у него родился еще один мальчик. С сестрой и племянницей жены Сергей и прежде виделся нечасто, а после смерти Зои общение и вовсе сошло на нет.
Пока в последних числах мая не раздался звонок.
Рома к нам приедет десятого июня, проговорила мама с таким видом, точно сама не верила своим словам. Поживет до сентября.
Как так поживет? Прямо тут, в нашем доме? Все лето? опешила Катя.
Да, односложно ответила мама сразу на все вопросы. Помолчала немного и прибавила: У него со школой какие-то проблемы, он их решит и приедет. Сережа сказал, они с женой и младшим скоро в Прагу едут. А Романа к нам. Деньги, говорит, на него присылать будет. Автобусом отправит, а в конце августа приедет и заберет.
«Как посылку, фыркнула про себя Катя, отправит, заберет».
А где он спать будет? спросила она уже вслух.
Дом у них был не сказать, что крошечный, но давно приспособленный к ним двоим: большая комната, традиционно именуемая «залой», была в самом деле большая по размеру, и Катя в основном проводила время тут. Еще были кухня и две маленькие комнаты ее и мамина (раньше в ней спали бабушка с дедушкой).
Мы его в твоей комнате поселим. Вместе с тобой пока поспим, ничего страшного, да, Кать?
Здрасьте пожалуйста! Значит, Ромочка ее еще и из собственной комнаты выселит!
Спустя неделю незваный гость заявился: крутые шмотки, рваные пряди светлых волос, кривая ухмылочка, насмешливый тон и оценивающий взгляд. Катя остро почувствовала собственную неказистость, заурядность и
И бедность, что уж скрывать. Мама работала медсестрой в поликлинике, в райцентре Константиновка, Катя там же училась в школе; обе ездили туда на древнем рычащем и кашляющем автобусе. Дальше Быстрорецка они нигде не были, если не считать единственной поездки в Санкт-Петербург. Дорогие покупки, изысканная еда, отпуск за рубежом, навороченные автомобили все это к Кате и ее маме никакого отношения не имело. Разные миры, непересекающиеся прямые.
Прежде Катя об этой разнице и не задумывалась, но тут ей вдруг стало стыдно, она почувствовала себя бедной родственницей, будто бы даже в чем-то перед двоюродным братом виноватой.
Почувствовала и рассердилась на себя. Что за глупости? Что за готовность униженно признать превосходство другого человека над собой?!
Этот Рома вообще не имеет никакого права задаваться: она отличница, на медаль идет, а когда окончит школу, поступит в университет и тоже будет жить в Быстрорецке. Или в Москве.
А любезный братец, судя по всему, учиться не желает (недаром же проблемы у него). Видать, бездельник и хулиган. Даже родного отца настолько достал, что тот его (вместо того чтобы в Прагу взять) отослал «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Ну, почти.
На ужин мама пожарила котлеты, капусту квашеную из погреба подняла; Катя отварила картошку. Простая деревенская еда.
«Рома-то, небось, привык ко всяким мудреным блюдам, думала Катя, расставляя на столе тарелки. Станет нос воротить, я ему все выскажу!»
Но высказывать не пришлось.
Вы в котлеты чеснок добавляете, да? спросил гость, уплетая за обе щеки, хрустя капустным листом. Мне нравится. Мама тоже так делала.
Катина мама отложила вилку и посмотрела на племянника, будто что-то для себя решая. Она была совсем простая на вид женщина, не слишком разговорчивая, вечно занятая работой и домом. Но Катя знала, что мама вовсе не недалекая, замотанная бытом тетенька. Она была мудрой, ее суждения отличались точностью, а характеристики меткостью. Катя всегда доверяла ее мнению. Кроме того, у матери было нежное сердце, хотя внешне это не особенно-то проявлялось.
Насмотревшись на Рому, мама проговорила:
Это меня Зоя научила. Говорила, так пикантнее. Хотя в чесноке какая пикантность, верно? Она улыбнулась. Ты не волнуйся, тут у нас неплохо. Сад, клубника скоро пойдет, вишни, яблоки. Лето быстро пролетит, не успеешь заскучать. А может, тебе еще и понравится.
Роман тоже внимательно поглядел на тетю и тоже улыбнулся. Катя в этот момент подумала, что они очень похожи: разрез глаз, форма губ, подбородки. Сама она, как говорила мать, пошла в отца.
Пообщавшись с Романом в первый вечер, мама, видимо, решила, что племянник парень неплохой, приняла его и стала вести себя так, словно он всегда здесь жил. Не сюсюкалась, не задавала вопросов (на которые Рома не хотел бы отвечать), могла отчитать, что комнату не прибрал. Она работала посменно, постоянно брала подработку, дома бывала редко, предоставляя дочери и племяннику хозяйничать самостоятельно.
Катя и Роман так быстро сродниться друг с другом не смогли. Катя думала, что со стороны они, наверное, напоминали двух котов, оказавшихся на одной территории: приглядывались один к другому, принюхивались, то распушая хвосты, то задирая их наподобие антенн, фыркали и ходили друг возле друга кругами, не сближаясь, но и не убегая.
Собственно, бежать-то и некуда.
Роман не искал Катиного общества: сидел то в ее бывшей комнате, уткнувшись в мобильник, то в саду, облюбовав местечко под вишнями. Иногда делал что-то по дому или в огороде (по просьбе тети Зины), но за пределы их скромных владений не выходил.
Пересекались брат с сестрой в основном на кухне, и Роман всегда вел себя вежливо, но сухо и отстраненно. Судя по тому, как фамильярно он обратился к ней в первый момент, Катя думала, что братец продолжит задирать ее, насмехаться, однако он предпочитал делать вид, что Кати и вовсе не существует, обращаясь к ней только в случае необходимости, когда без этого было не обойтись.
Постепенно Катя стала привыкать к присутствию в доме постороннего человека (не совсем постороннего, родственника, но все же). Готовила еду, делала уборку, полола огород, читала, в Интернете копалась, ходила с лучшей (и единственной) подругой Лорой на Белое озеро, что неподалеку от деревни. Потом Лора уехала в санаторий с родителями, по путевке, а других подруг у Кати не было, так что она тоже плотно осела дома. В этом они с Романом были похожи: не слишком коммуникабельные, душой компании не назовешь.