Трансформация - Райт Дэн

Трансформация

Дэн Райт

Дизайнер обложки Дэн Райт

© Дэн Райт, 2023

© Дэн Райт, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-7338-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стадия A

Кап. Кап-кап

Капли крови разбиваются о мокрый кафель мерзкого зеленоватого оттенка.

Кап. Кап-кап

Человек в красной кепке с синим козырьком лежит совершенно неподвижно в старой растрескавшейся ванне, до краев наполненной кубиками льда.

Кап. Кап-кап

Позже, так и не открыв глаза, он снимает кепку, а под ней оказывается огромный, воспалённый, с синими венозными прожилками мозг, не помещающийся во вскрытую черепную коробку,  это с него на мерзкий зеленый кафель продолжает капать кровь

Кап. Кап-кап

«Нет, эта тощая бледная туша без черепа в ледяной воде  не монстр со старых карточек Mars Attacks!. Это  я. Вернее тот, кем я когда-то был».

Кап. Кап-кап

«Если вы слышите это, значит, вы получили мой сигнал, и я уже рядом. Если вы получили мой сигнал, значит, вам предстоит узнать мою историю  историю маленького человека, но огромного шага для всего человечества».

Кап. Кап-кап

«Ходить вокруг да около не буду. Позвольте представить эту особь: Дрейк Сэндлерс  так его называли люди, и, стоит признать, когда-то он и сам считал, что это его имя. Каким же нужно быть идиотом, чтобы верить в то, что биологическое существо может иметь имя?»

Кап. Кап-кап

«Если вы получили мой сигнал и слушаете эту историю, но по иронии судьбы вы относитесь к представителям примитивных форм разумной жизни, тогда вам необходимо знать: кое-что из услышанного вы поймёте, но многое другое  нет. А сейчас, чтобы не запутать ваши слаборазвитые мозги, мне стоит отмотать немного назад  ещё до того момента, как моя нервная ткань полезла через уши»

Кап. Кап-кап

«Всё, погнали»

Человек со вскрытым черепом, по-прежнему не открывая глаз, делает глубокий вдох и погружается в ледяную воду. Он прокатывается затылочными долями по стенке ванны, от чего на пожелтевшей эмали остаётся кровавый след. На поверхность побагровевшей воды поднимаются пузырьки:

Буль-буль

А теперь, будьте добры, представьте себе звук перемотки

Ф-ффффффффф

Большая женская грудь ткнулась прямо в рожу младенца, и он (ещё с остатками околоплодного пузыря на спине) присасывается к соску.

«Так, это слишком далеко.

Но, признаться, во мне ещё есть части, которые до сих пор испытывают отвращение ко многим биологическим процессам. Грудное вскармливание, обмен слюнями, человеческие соития  это просто отвратительно.

Да, стоит отметить, примерно в том возрасте я последний раз и видел свою мать».

Но прокрутим чуточку дальше:

Ф-ффффффф

Воууу  дикий вой сверхскоростного метро.

А вот и я  ещё целёхонький (череп и волосы на месте). Смотрю на свою бледную, угрюмую рожу с огромными мешками под глазами в отражении на темном стекле с надписью: «Не прислоняться». В общем  самый обычный человек. Хотя если взглянуть на других людей в вагоне, становится ясно, что это не совсем так. Почти у каждого из пассажиров, сидящих на сидениях, стоящих в проходах и у других дверей, вцепившись в ручки-держатели над головами, есть один, а то и два имплантата  модификации тела: разнообразные усилители или заменители конечностей, искусственные глаза, уши, нос, а также различные улучшение мозга И, судя по всему, в этом вагоне я единственный, у кого нет таких железок. За исключением пары штифтов в правой голени, которую я ещё в подростковом возрасте сломал.

Сказать прямо  я ненавидел все эти приблуды. Резать себя и вставлять внутрь какое-то дерьмо Что за бред? Или позволить мясникам отрезать функционирующую руку Вы серьёзно?

В те времена я даже не думал о трансплантологии в первую очередь из-за того, что у меня никогда не было бабла на эти игрушки. Впрочем, как и у остальных в этом поезде. Мало кто из них смог сам позволить себе такую роскошь  большинство кибернетических улучшений взято в лизинг, в кредит или установлено за счёт корпораций, которые таким образом обеспечивают себе пожизненный наём

Вагон неожиданно пошатывается и сбрасывает скорость.

«Большая-центральная»,  раздается женский голос из динамика кабины.

О, моя остановка,  поднимаю взгляд на экран с линией метро и мигающей станцией над выходом.

Двери распахиваются, и мне навстречу тут же врывается тупая человеческая масса, заполняющая вагон. Она пытается снести меня, но я изо всех сил сопротивляюсь. А когда её натиск ослабевает, я начинаю пробиваться к выходу, расталкивая всех на своем пути. Народ недовольно косится на меня, но залупаться никто не смеет. Всё потому, что я выгляжу как человек, с которым не стоит связываться. Я выгляжу как настоящий подонок; как маргинал; как тот, кто может, окажись ты не в том районе, ржавыми щипцами без анестезии выдернуть любой твой сраный имплант, на который ты потратил последние деньги, чтобы потом загнать его через даркнет. В том числе из мозга. Но, разумеется, ничем подобным я не промышлял. У меня был интеллектуальный труд. Я скорее из тех, кто может опустошить твой банковский счёт, если тебе посчастливилось расплатиться не в том месте. Заставить тебя расстаться с небольшой суммой кэша, если ты на рабочем компе зашел на левый сайт знакомств или сайт с порнухой и словил мой вирусняк. Или же наоборот, я из тех, кто поможет тебе достать что угодно за небольшой процент. Но выгляжу я так, будто готов убить кого угодно. И выражение лица у меня, будто я вот-вот взорвусь.

Всё потому, что в тот период моей жизни я был злой, как собака. Я реально ненавидел весь мир. Эту гнусную тварь, прожевавшую все мои надежды и мечты, а потом выплюнувшую их и меня вместе с ними на помойку, где мне и суждено было закончить свои дни. Я ненавидел всё: воздух, которым дышу, время, в котором живу, всё грёбанное мироустройство; а главное  свою неспособность что-либо изменить. Я чувствовал себя как загнанная в угол псина на живодерне. И винил в этом принципиально всех и каждого, и мне было совершенно побоку, чья в действительности это вина

Тем временем я уже выныриваю из подземного перехода. Яркий дневной свет ударяет мне в глаза. Светочувствительность  обычное дело, если живёшь ночной жизнью. Но я в этом городе не один такой. Когда же я чуть привыкаю, передо мной оказывается залитая солнцем «Средняя»  широкая многополосная улица, по обе стороны от которой тянутся высоченные дома. На ближайших этажах полным-полно вывесок, а выше над головой мелькают голографические билборды, и переливаются на свету острые пики небоскребов. Широкие тротуары практически пусты, зато ночью они заполнятся толпой. Но сейчас только на проезжей части бешено кипит трафик: отбрасывая солнечные зайчики мне в глаза, мимо проносятся старые электромобили, но изредка с воем космических звездолетов из фильмов пролетают модные «соларкары»  спортивные тачки, целиком покрытые матовым материалом, перерабатывающим солнечный свет в энергию.

 Богатенькие кретины

Их я тоже ненавидел.

Но мучиться на солнце мне оставалось не так долго. Через полквартала я дохожу до своей улицы: «Большой-Центральной». На мгновение притормаживаю перед тем, как на неё свернуть.

Да, этот маленький грязный зловонный переулок, похожий больше на щель между домов, и есть «Большая-центральная».

И это не шутка.

Поглядев пару секунд в глубь него,  в глубь этого закоулка, пропитанного густым туманом, что валит из канализационных люков,  поглядев на птиц, засравших уже давно выцветшие вывески, и на небо, проступающее наверху словно через щёлку двери, я подумал: «Как же задрала меня эта сточная канава»,  и побрёл дальше в направлении своего дома по асфальту, утопающему в грязи