С трудом я всё же добираюсь до ванны, чтобы попытаться хотя бы холодной водой привести себя в чувства.
В темноте шарю рукой по плитке на стене, нащупывая выключатель справа от заложенного кирпичом дверного прохода. Но вот что меня здорово сбивает: я никак не узнаю стену на ощупь. Словно трогаю невесть что. Хочу поскорее врубить свет, чтобы понять, что происходит, но, как только выключатель щёлкает: «Чиккк», я сразу забываю обо всём: свет лампы ослепительным прожектором ударяет мне в глаза, и от этого я щурюсь, совершенно не врубаясь:
«Какого чёрта, твою мать?»
Думаю, может, это скачок напряжения? Обычно лампа очень тусклая и не светит ни хрена, а сейчас я даже не мог открыть глаза.
Со временем это проходит, но, увидев своё отражение в зеркале, я быстро догадываюсь, из-за чего у меня такая болезненная реакция на свет. На секунду я замираю, уставившись на себя и разглядывая белки своих глаз они краснющие от полопавшихся сосудов.
Мой безумный вид тут же пробуждает во мне воспоминания о сумасшедшем Профессоре и даже о провалившемся в череп сверле
«Вот падла Но сделал ли он укол?» мои брови превращаются в хмурую галочку.
Не помню
В следующее мгновение я уже прильнул к мутному зеркалу и ощупываю затылок в поисках дырки. Я настолько опешил, что не обращаю внимания на то, что волосы, кожа на голове и череп, также как и стена, очень странные на ощупь.
Но уже через секунду пальцы натыкаются на что-то.
Поворачиваю голову максимально боком к зеркалу и, раздвинув волосы, вижу: ближе к макушке прямо из башки торчит маленькая светлая трубочка из пластмассы.
Кажется, это катетер.
Мне припоминаются слова старика, который просил заглянуть к нему в подвал ещё раз сегодня для повторной процедуры.
«Ага, вот уж хрен. Ты мне ещё за дырку в черепе ответишь»
Но после по ванной комнате прокатывается жуткое урчание моего живота, больше похожее на протяжный волчий вой. А затем желудок как сведёт! я сгибаюсь пополам от пронзительной агонии. В глазах темнеет, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не завалиться на грязный кафельный пол.
Жёстко. В тот момент мне показалось, что такой боли я в жизни не испытывал.
Когда внезапный приступ начинает проходить, и я постепенно очухиваюсь, навалившись на серверы напротив унитаза, то понимаю, мне срочно нужно пожрать.
Так и не добравшись до крана, я в полусогнутом состоянии двинулся к выходу с мыслями, что не стоило мне два дня оставаться без еды
Дверь хлопает за мной, магнитный замок защелкивается, а я даже не догадался посмотреть, что происходит на улице за окном.
Я снова на лестничной площадке.
И как только её смрад ударяет в нос, мне становится ещё хуже. Такое ощущение, что запах прям пробирается в подкорку и обволакивает моё ослабевающее сознание целиком.
Стараюсь как можно быстрее перебирать ногами, однако недомогание и нарушения координации не позволяют это сделать. А чем ближе я к бомжу, что копошится на междуэтажном пролете, тем сильнее мне в мозг въедается его вонь.
Когда же прохожу мимо мимо старого бородатого деда без руки и с проржавевшим механизмом вместо уха и верхней части челюсти, я вообще чуть ли не теряю сознание и оступаюсь, но вовремя хватаюсь за перила. Так же, как и стена в ванной вместе с выключателем, поручень показался мне очень странным на ощупь будто сделан из неизвестного материала. А когда я спускаюсь чуть ниже и немного прихожу в себя, до меня вдруг доходит, что на языке вертится имя: «Билли».
«Кто, блядь, вообще такой этот Билли?»
Тем временем я уже приближаюсь к бомжу на следующем пролёте и закрываю нос, чтобы не вдыхать этот въедливый запах. Но, оказавшись ближе, я понимаю, что зловоние здесь совершенно иное, нежели на этаж выше. Я прохожу мимо ещё одного старика он громко храпит, лежа на матрасе в обоссаных штанах, а его запах вызывает у меня ассоциацию с именем: «Чарльз». Да, точно, это его так зовут калеку без рук, вместо которых у него из плеч торчат металлические шарниры, как у какой-то сломанной игрушки
На следующем пролёте новые запахи ассоциируются у меня с именами: «Мартин и Палм» это муж с женой. Конечности у них вроде как на месте, да и вонь здесь не такая резкая. Эта парочка пожилых, кажется, даже проживала в этом клоповнике раньше, но закладная кончилась, и их квартиру забрали за долги.
А ещё на этаж ниже валяется вечно бухой городской сумасшедший. Он, как нажрётся, вечно ходит по улицам, пытается собрать вокруг себя толпу и нотации всем читает учит, как жить.
Его запах подсказывает имя: «Джейк».
На других этажах:
«Морис», он лежит здесь вместо умершего «Пена».
Ещё ниже:
Беженец из России «Борис».
Дальше:
Карлица наркоманка «Синди».
И всё в таком духе
Вот только откуда я знаю все их имена?
Но через пару секунд ответ сам приходит ко мне в голову:
«Конечно же. Многие из них обитают здесь намного дольше меня»
Я сотни тысяч раз слышал их разговоры между собой и их разговоры о других таких же «жильцах», но не придавал этому никакого значения. К тому же к ним очень быстро привыкаешь и перестаешь обращать на всё это внимание. Впрочем, как и они все эти бомжи уже давно не обращают ни малейшего внимания на тех, кто проходит мимо них
Вот только какого черта я вспомнил об этом сейчас?..
А пока думаю об этом, я даже не замечаю, как оказываюсь на улице. Я на автомате перепрыгиваю лужи гнили под ногами, и прихожу в себя только в тот момент, когда всё вокруг вдруг вспыхивает, как в огне. Я замираю и замечаю в одной из дрожащих луж неподалеку огромный пламенный блик.
Резко оборачиваюсь и поднимаю глаза. Но их тут же ослепляет солнце. Там, в узкой щелке между высоченных домов, где проступает синее небо и нежные облака, завис огромный золотой диск. Он тянет ко мне жгучие лучи, и кажется, его свет настолько интенсивен, что производит жуткий низкочастотный гул
Долго я не выдерживаю этого вида закрываюсь рукой и отворачиваюсь.
«Да, это тебе не светодиод в ванной»
Почему-то я был уверен, что, как обычно, проснулся ближе к ночи.
А когда зрение чутка приходит в норму, я замечаю все старики-калеки вокруг странно косятся на меня.
Наверно, подумали, заметив мои кульбиты:
«Во наркоман!»
Не теряя больше времени, продолжаю идти. Я сильно щурюсь, чтобы яркий до неприязни свет не резал мне глаза, но всё, что способно отражать свет: бутылки, битое стекло и лужи дерьма на асфальте абсолютно всё яркими бликами колет мне прямо в центр зрачков. Успокаивает лишь то, что выход из переулка не так уж далеко.
Когда покидаю «Большую-центральную», я вдыхаю полной грудью яркое солнце и зловоние подворотни остаются позади. Но из-за пульсирующей изжоги в верхней части живота решаю не переться до перехода и не ждать сигнала гребаного светофора, а ломлюсь поперёк проезжей части, ведь забегаловка, в которой я обычно перекусываю, находится прямо напротив.
Пара электромобилей чуть не сносят меня к херам, ну а так всё, в общем-то, проходит неплохо я остаюсь живой. Под вой клаксонов и визг тормозов я вскакиваю на противоположный тротуар, протискиваясь между припаркованных тачек. Передо мной расположенная на первом этаже старой высотки забегаловка с не горящей неоновой вывеской: «C&B» это означает «Crepes&Beer». Или «Блины и Пиво». Почему такое тупое название? Дело в том, что это заведение работает круглосуточно. Днём это кафешка, а вечером бар.
Открываю стеклянную дверь.
Её ручка тоже кажется мне очень странной на ощупь.
Эту забегаловку содержат два брата Дейв и Гоп. Они работают попеременно.
И сегодня за стойкой Гоп.
Здоро́во! Можно? спрашиваю для приличия, а сам сворачиваю направо и иду вдоль окон к дальним столам.
Эти братья очень похожи почти как близнецы, несмотря на разницу в пару лет.