Подошёл Гавриил Дмитриевич. Улыбнулся коротко и своим скрипучим, занудливым голосом скупо проговорил Поздравляю, Эдик. Молодец. Но не задавайся. Без товарищей, без коллектива ты не смог бы Поздравляли все, и Нетто, и Лёва Яшин, и Башашкин Было легко и радостно.
Значит так (Это уже Качалин). Сейчас в душ, и в гостиницу. После ужина у вас есть четыре часа погулять по Стокгольму. Можно немного местного пива попить. Заслужили
После ужина вышли в город. Стокгольм обрушил на них свою зарубежную экзотику. Чистые улицы, магазинчики, дома, как дворцы, непонятные готические церкви. Поразило отсутствие трущоб и бараков, к которым Эдик привык в Москве и других городах СССР. По улицам ходили чистые господа и красивые барышни, гудели красивые немецкие и американские машины, светились разными огнями рекламы, в пивных сидели почти в тишине чисто одетые интеллигентные рабочие и банковские служащие. Было чисто и спокойно на душе.
Незаметно разбились на группы. Эдик, Кузьма и Боря Татушин, незаметно скрылись в маленькой улочке, ускользнув от наблюдающего Ивана Макаровича, и заскочили в небольшой пивной бар. Подошли к стойке и, Борис, как самый бывалый, заказал на ломаном немецком три пива. Взяли каких-то иностранных раков и в прекрасном настроении уселись за столик в глубине маленького зала. Пиво выпили сразу. Пиво оказалось кислым и совсем не похожим на наше «Жигулёвское». Взяли ещё по одной. Разговаривали сначала тихо, подавленные тишиной бара. Потом, разговорились, начали смеяться, вспоминая перипетии матча.
В бар вошла компания молодых людей, уже подогретых спиртным. Один из вошедших, белобрысый, коренастый, с огромным подбородком типичный скандинав, викинг уставился своими бесцветными белёсыми глазами на компанию. Потом резко направился к их столику начал что-то выкрикивать, тыча пальцем то в Эдика, то в Кузю. Потом толкнул Валю в грудь. Вообще разбушевался, распаляя себя всё больше и больше. Борис Татушин встал, и спокойно сказал:
Так, всё, уходим, ребята, это провокация.
Вдруг швед неожиданно повернулся к Эдику и резко, с правой, двинул его по челюсти. Эдик успел прикрыть лицо и на автомате, слева, провёл свой коронный удар, отработанный ещё на танцах в Перово. Викинг улетел в конец зала, по пути, хватаясь за скатерти, опрокидывая посуду. Народ в баре оживился и все стали подступать к русским, кричать, размахивать руками, но в драку вступать не решались. Через минуту появилась полиция, и их всех троих погрузили в машину и повезли куда-то.
Ну что братцы, влипли? тихо проговорил Боря Теперь уже точно из сборной попрут.
Не погонят, просто выговор дадут утешил Валёк Иванов. Эдик сидел молча, закрыв голову руками. Вот так дебют, вот так начало
Глава вторая
Провокация? Зачем?
Их допрашивали по отдельности. Сначала Бориса, потом Кузю. На их допрос ушло минут десять, не больше. К Эдику привели нового переводчика, высокого полного мужика, видать русского, потому что, говорил он без всякого акцента.
Добрый вечер, Эдуард Анатольевич обратился он к семнадцатилетнему юноше с ироничной улыбкой и, не обращая ни малейшего внимания на полицейского начальника, который должен был вести допрос.
Добрый вечер ещё раз произнёс он с той же улыбкой. Меня зовут Николай Иванович Полторацкий. Я переводчик полицейского отделения и . А, впрочем, и не важно. Не скрою, я просто восхищён вашей сегодняшней игрой. Я такого не видел даже от великого Пушкаша. Думаю, что все любители футбола просто в восхищении от вашего таланта. Не сомневаюсь, что вы могли бы сделать блестящую карьеру в любом европейском клубе Но это так, к слову. Расскажите мне немного о себе и своей семье. Поверьте, это важно для нашего дальнейшего разговора.
Ну что рассказывать-то? Эдик удивлённо поднял взгляд на собеседника. Какое это имеет отношение к моему, то есть нашему делу? Он, швед этот, меня первый ударил, мы тихо сидели, пиво пили, тут они зашли, и этот рыжий, здоровый такой, начал на нас кричать что-то, а потом ударил меня
Да знаю, я, знаю. Но всё-таки расскажи мне о своей семье. Это будет иметь отношение к нашему дальнейшему разговору. Ведь ты же хочешь вернуться на родину героем? А не предателем? Ведь если мы задержим тебя на один день, то со сборной можешь распрощаться. Ты же это знаешь. А так поговорим час-другой и благополучно доставим тебя на базу. И ещё извинения принесём
Эдик задумался. Что же делать? Этот господин был прав. Надо выбираться из этого засасывающего болота любым способом. Надо во всём с ним соглашаться, думал он. Помолчав минуту, он решился продолжить разговор.
Ну ладно, раз такое дело. Короче. Родился я в городе Перово, что под Москвой
Да я знаю.
Отец мой, папа Толя, фронтовик, разведчик, до войны работал на заводе Фрезер. После войны, домой не вернулся. У него другая семья в Киеве. Последний раз я его видел в 43-м году. На побывку приезжал. А потом мама его прогнала за измену Мама моя, Софья Фроловна, работает воспитателем в детском саде. Мы жили очень бедно. Я с 14 лет работал на заводе. Там и играть начал. Сейчас я ей уже могу помогать, я зарабатываю-то хорошо. Она очень больная у меня. На сердце. Инфарктом болела Вот и всё. А чего-то ещё вы хотите узнать-то?
Да я ничего не хочу узнать. Я хочу, чтобы ты узнал кое-что. Почитай вот это.
Полторацкий достал из портфеля потёртую папку, полистал её и протянул Эдику.
Почитай этот материал. Кстати, ты семь классов закончил? Прочитать-то сумеешь? То, что ты здесь прочитаешь, является государственной тайной вашего государства. Важнейшей тайной. Я потом объясню тебе, зачем я тебя знакомлю с этим делом. Это уголовное дело 36 года. Ты почитай, а я пойду пока твоих друзей освобожу
Николай Иванович медленно вышел из комнаты. У двери оглянулся с Иронической усмешкой и тихо закрыл за собой дверь. Эдик остался в комнате с полицейским начальником, который, не обращая на Эдика ни малейшего внимания, перебирал бумаги, курил огромную сигару, пускал и пускал в потолок клубы густого сизого ароматного дыма. Эдик приступил к чтению. Сначала он ничего не понимал, зачем ему всё это? Но слово за слово, и до него стал доходить смысл документов, которые ему подсунули.
Глава третья
Золотая молодёжь цвет нации
Они ехали в поезде, в Москву, в купейном вагоне. Будущий лётчик, курсант Лёнька Хрущёв и инструктор авиаотряда Николай Павловский. Коля постарше, уже взрослый мужик, авторитетный, но весёлый и бесшабашный, такой же, как и Лёнька. Лёнька двадцатилетний юнец, сын большого человека в Москве, но совершенно не похожий на всех этих детей начальников. Компанейский, душа любой компании. Анекдотов знает намерено, ни одной бабы не пропустит, безбашенный какой-то. Но лётчик из него должен получиться отменный. Абсолютно бесстрашный, рисковый, но решения в воздухе принимает быстро и почти всегда верные. Они как-то сошлись с Николаем. То ли на почве компанейства, то ли на почве выпивки. Сейчас они в отпуске, после успешной сдачи тестирования решили навестить Первопрестольную, а заодно и Лёньке с отцом и мачехой повидаться. Оба уже пьяные, развязные и шумные.
С ними в купе едет пожилой командировочный, бухгалтер, наверное, и пожилая женщина, неопределённой профессии и происхождения. Они ведут себя тихо, боязливо, замечаний не делают. Наверное, просто решили дотерпеть до Москвы. А лётчики разошлись во всю. От шумных разговоров о полётах, технике и промывания косточек начальству постепенно перешли на баб. Смех становился всё более беспричинным, шутки всё более и более скабрезными. Выяснили, что они оба пользовали одну и ту же девицу, продавщицу буфета в училище Нинку Веселовскую. Хотя, кто её и не пользовал? Наверное, всему училищу давала. Девка крепкая, грудастая, румяная. Глаза карие, с поволокой. Был в неё романтично влюблён один курсант Сашка Лосев. Ходил, вздыхал, цветы ей приносил. Она не отшивала его, делала вид, что очень польщена его ухаживаниями. Но на свиданиях с лётчиками, смеялась над ним и говорила, что с таким ухажёром можно завянуть вместе с его цветами Короче блядь ещё та.