– Досадно слышать такое от мусульманки, дочь моя, – укоризненно произнес мулла.
Профессор прожег меня убийственным взглядом, папа снисходительным, а мама с Алексом сочувственно покачали головами.
– Вай мэ, была неправа, осознала, больше не буду, шайтан попутал!
Когда он уехал (хорошо, что не в плохом настроении, мой муж удвоил ему гонорар за мое «оскорбительное» заявление), я не сразу успокоилась, но командор нежно погладил меня по плечу и с любящей улыбкой сказал:
– Не переживай, я обещаю тебе, что никогда ни на ком не женюсь больше, даже если ты станешь хромой, лысой и толстой одновременно!
Весьма двусмысленный комплимент, но я его сразу простила и даже расцеловала при всех. Мама танцевала с Рудиком восточные танцы, шеф на пальцах объяснял папе отличие джиги от вальса, а мои младшие братья учили хоббитов откалывать рэп… Шеф притащил с собой огромную бутыль шотландского виски (до ухода муллы не доставал, боясь ненароком обидеть всех) и теперь уговаривал моего папу с ним выпить. Папа говорил, что ему нельзя. Ислам запрещает…
– У нас на свадьбе не принято пить ничего крепче чая, – расстроенно повторял он.
– Почему? – вежливо спорил гном. – Я же видел, какой «чай» вы наливали мулле…
– Нельзя, Аллах все видит, – с тоской глядя на бутыль, вздыхал мой отец.
– А у вас есть комната без окон? – поинтересовался Большая Кувалда, на первый взгляд совершенно не в тему. Ха, кто же не знает, к чему он клонит…
Но папа тоже все понял и молча провел шефа в кладовку, где они, усевшись на коробки с инструментами и старыми календарями, тут же распили всю бутылку целиком. А потом папа еще отправил брата в магазин за местным пивом – «отполировать» виски и заодно познакомить гнома с родной продукцией. Шеф, сделав первый глоток, довольно крякнул. Отец его зауважал, ибо мало кому нравится наше пиво «Лотос». И еще час спустя оба в обнимку вывалились из кладовки, папа пел:
– Мин синэ яратам!
А гном в такт, путаясь ногами, пританцовывал то, что он называет обычно, когда выпьет, шотландским степом. Трезвым он вообще не танцует, но мне всегда было интересно, как бы выглядели эти козлиные прыжки, попытайся он изобразить их в трезвом виде…
Еще через час общего гуляния брат доложил, что у ворот топчется высокий мужчина в очках, очень похожий на мистера Смита из «Матрицы». На всякий случай я не стала открывать недавно запертые мною же от бесконечного наплыва соседей ворота, а сначала открыла крышку почтового ящика на калитке. В узкую щель мигом уперлись строгие глаза в темных очках. Да, это он! Один из ученых, наших вечных конкурентов, постоянно придумывающих новые каверзы, чтобы показать превосходство их организации над нашей.
– База ученых послала меня поздравить семейство Орловых, – медленно и неизменно зловещим тоном заявил он.
Вот уж поистине от кого не ждали, потому было вдвойне приятно. Я устыдилась своего недоверия и поспешно отперла и гостеприимно распахнула перед ним ворота.
– И вот еще это, вам обоим, – тем же ровным тоном добавил посланец, протягивая письмо. Конверт были запечатан сургучной печатью с оттиснутой на ней… громадной волчьей лапой! На конверте стояло «Густаву и Жаннет Курбе».
– Откуда это у вас? – вдруг встревожилась я.
– Не беспокойтесь, это не новая охота на Жеводанского Оборотня.
Так, всего лишь случайная встреча. Просто мы были в тех же краях.
Я, выровняв дыхание, поскорее вскрыла письмо… Там была открытка от семейства Волка, вот ее содержание:
«Поздравляю тебя, дорогой агент Густав Курбе, ты самый счастливый мужчина на свете! Искренне рад за тебя, и помни, что у тебя есть верный друг Волк, всегда на страже вашего счастья.
P. S. Дорогая Жаннет, если этот мужчина хоть раз тебя обидит, я его убью».
За такое послание не пригласить агента Смита в дом было просто невежливо. Хоть он и лицемерно отвязывался, ссылаясь на занятость и более важные дела, зато потом бодренько забежал внутрь, сел за стол и стрескал всю мамину пахлаву, которую невесть как еще не успели доесть хоббиты.
Еды, конечно, не хватило, я только и успевала бегать к телефону заказывать пиццу и на кухню – делать бутерброды из того, что подвозили из продуктового магазина братья.
Наши соседи уже не замечали, что за столом сидят люди и нелюди, танцуют грифоны, произносят тосты биороботы и взад-вперед снуют вечно жующие хоббиты, лазая по шкафам и ящичкам. Всем было хорошо, все танцевали, все пели, и напоследок, когда ученый подрался с шурале, мама подошла ко мне, обняла за плечи и счастливо вздохнула: