— Я так поняла, что Кали — это богиня смерти?
— Доподлинно не помню, но, кажется, она была чёрной, шестирукой и зубастой уродкой.
— Ага, и я, значит, её дочь?!
— Думаю, это вроде комплимента. Но могу и ошибаться, — помедлив, ответил Иван и улыбнулся. Его вряд ли можно было назвать красавцем (на лицо никак не Ди Каприо), но улыбался он действительно отменно. Ярко, ошеломляюще, искренне и настолько от души, что за такую улыбку можно было простить или отдать всё! Рахиль и сама не заметила, как улыбнулась в ответ и, закинув автомат за спину, первой шагнула вслед пританцовывающим индусам. Подъесаул пристроился рядом, на секунду его чело омрачилось кратковременным смятением:
— Урчит.
— Да вроде есть что-то такое, а кто урчит?
— Я. В смысле мой желудок.
— Хм… значит, таки даже в Раю мы обречены испытывать муки голода и жажды, — философски резюмировала девушка. — Интересно, как будет насчёт иных естественных потребностей… Что вы так подозрительно хихикаете, какой рекламы насмотрелись?!
Достойная тема телезомбирования населения планеты, к сожалению, не получила дальнейшего развития. Бодренький старичок, вклинившись между молодыми людьми, легко перевёл разговор в другое русло.
— Мне кажется, что у сахиба есть вопросы?
— Есть, — пользуясь случаем, не стал отнекиваться Иван, — даже сразу два. Это Рай?
— Воистину Рай!
— Тогда какого хре… (прошу прощения, в ваших широтах не растёт), какого ананаса у вас тут так с казаками обращаются?!
— И с евреями, — дотошно вставила Рахиль. — Прямо какой-то антисемитско-русофобский заговор!
Индус закивал с таким восторгом, словно хотя бы примерно представлял себе разницу между еврейством и казачеством, что с чем едят и кто чем недоволен. Но выкрутился с поразительной лёгкостью, говорящей о большом опыте по части компромисса:
— Сахиб, такова воля богов! Сам Кришна привёл вас к нашей деревне, а подлый ракшас был дан вам как испытание. Он уже много лет наводил ужас на всю округу, и боги вняли нашим молитвам, ниспослав тебя и твою госпожу.
— Никакая она мне не госпожа! — Глянув на прыснувшую девушку, Иван с трудом сохранил серьёзное выражение лица. — Ни в том, ни в другом смысле. Мы совершенно посторонние люди.
— Сахиб отказывается от своего отражения в реке? — непритворно удивился старик.
Рахиль перестала хихикать, чисто внешнее сходство меж ней и молодым человеком заключалось разве что в принадлежности к одному биологическому виду. Во всём прочем более неподходящую пару было бы заманчиво вообразить…
На всякий случай Иван и Рахиль попристальнее вгляделись друг в друга. Результат не обманул их ожидания. С его точки зрения, у девушки были выпирающие ключицы, тонкие губы и высокомерный, чересчур длинный нос. С её позиции, лицо подъесаула казалось нарочито неумно, а пшеничные усы выглядели вызывающе откровенно, словно выдавались каждому с общественного склада сразу при вступлении в ряды доблестного казачества. Да, при необходимости они наверняка могли бы найти пути вынужденного сосуществования, но об открытой симпатии не было и речи…
— Ну и где же обещанная деревня? — наконец собрался с новым вопросом господин Кочуев. Старец чуточку удивился:
— Сахиб не видит дыма?
— Раз вы индус, не отвечайте вопросом на вопрос!
— Очередной камень в мой огород от неантисемита. — Девушка поправила на плече ремень автоматической винтовки. — Ладно, вон дым. Над пальмами, справа, ещё правее… да.
— Ага, судя по этим двум чахлым дымным столбикам, деревенька небольшая.
— Нет, сахиб, даже очень маленькая, но боги благоволят нам.
— Бог, — наставительно поправил казак. — Не боги, а Бог. Он един, и всё сущее подчиняется воле Его, как на земле, так и на небе.
Два столба дыма меж тем начали неожиданно густеть, наливаться чернотой и вдруг, причудливо сплетясь верхушками, образовали подобие ухмыляющегося черепа…
— Лик богини Кали, — с поклоном пояснил старик. — Мы только что принесли ей кровь козла как искупительную жертву.
На мгновение у молодых людей пропал дар речи. Рай, в который они попали, не подходил ни под иудейские, ни под православные традиции. Всё было слишком неправильно…
— А что было делать, сахиб, — развёл руками индус. — Твоя женщина убила ракшаса, слугу богини. А Кали очень, очень мстительна…
— Ну и какого… спрашивается?!