* * *
Районная газета. Шапка: «Сев тот же фронт».
Решение исполкома райсовета от 8 мая 1942 года:
Обязать всех председателей с / совета:
а) строго контролировать установленный бригадами график сева, с тем чтобы в ближайшие три дня закончить сев яровых зерновых и до 15. V закончить посадку картофеля и посев овощей;
б) установить строгий контроль за нормами выработки
в) строго контролировать установленный распорядок рабочего дня в колхозах, выход на работу в 5 ч. утра до 8 ч. вечера с перерывом на обед не более одного часа.
* * *
Иногда я выпью, если поднесут. Но я за себя отвечаю, я за рулем сижу.
Это пороховой погреб, имей в виду.
Это пороховой погреб, за который я отвечаю, что он не взрывается и не взорвется.
* * *
Кончились весенние напасти: эти вскрывшиеся ручьи, через которые по перекинутым слегам балансируешь не всегда успешно; разбухшие валенки, «большая вода» поднявшихся болот, затопляющая траншеи и блиндажи. «Дороги стали». И ни хлеба, ни сухарей. Голодные люди. И как-то по-особому горестное изголодавшиеся бессловесные лошади. Кавалерийские лошадки. Они шли на лечение. Но перед канавой останавливались, чуть пятились, не имея сил переступить ее, и ложились умирать в дорожной жиже. (Это я видела 16 апреля 1942 года.)
* * *
18 мая 1942 г.
Исполком райсовета обязал пред. с / совета привести в надлежащий вид одиночные и братские могилы бойцов и командиров Красной Армии, а также очистить территории сельсоветов от вражеских солдат, офицеров и трупов животных, убитых во время боев.
* * *
Оказывается, старинный герб Ржева лев на красном поле. Мудрость? Мощь? Военная доблесть?
Ржев был перевалочным пунктом и к Днепру, и к озеру Ильмень. Здесь скрещивались беспокойные интересы крупных политических сил: Москвы, Твери, Литвы. И с первой отмеченной летописью осадой Ржев еще четыре века треплют войны: то он объект раздора князей, то добыча Литвы, то отбит вновь для Руси Тверью, а с ослаблением ее достается Москве.
Он стоял на западной окраине русских земель, и не раз на него обрушивался удар врагов, рвущихся в глубь России.
В последний раз в 1613 году пан Лисовский штурмует Ржев, но население отбило город. С тех пор враг не топтал ржевскую землю три столетия, совпавшие с трехсотлетием дома Романовых, и сверх того еще двадцать восемь лет.
* * *
Уже пастух отъел один круг. Как время-то идет.
* * *
У меня в руках немецкая газета «Дас рейх» от 19 апреля 1942 года. В ней статья министра вооружения Шпеера под названием «Увеличение производительности»: «Энергичное применение самых суровых наказаний за проступки: карать каторжными работами или смертной казнью».
* * *
Лютейше Никона-еретика адов пес, сказал старик старовер о Гитлере.
Старик дремуче бородат. Ни ножницы, ни бритва не прикоснулись к нему, как и к предку его. Уж как ни гонялся Петр I за бородой того, как ни преследовал, ни ссылал не дался. Без бороды искажается образ божий. И носил предок по указу при Петре на верхней одежде медный знак с надписью: «Борода лишняя тягота, с бороды пошлина взята».
* * *
Строго секретный немецкий документ от 20 апреля 1942 года «Программа главного уполномоченного по использованию рабочей силы» (прислан штабом нашего фронта для ознакомления):
Для того чтобы ощутимо разгрузить от работы крайне занятую немецкую крестьянку, фюрер поручил мне доставить в Германию из восточных областей 400500 тысяч отборных, здоровых и крепких девушек.
Заукель
* * *
Тютями не обзаводитесь это провал. Подберите двух-трех отчаянных, и все наставлял капитан молоденького разведчика Федю: ночью его забросят в тыл немцев.
* * *
«В 14.00 (командирским наблюдением) отмечено движение до 20 танков с запада на Ржев через Муравьево. Авиаразведкой установлена понтонная переправа через р. Волга южнее Доброе. В роще северо-вост. Ржев отмечено скопление пехоты противника».
* * *
Рассказывают, здешние старые люди косить приступали, когда кукушка откукует, после Петрова дня. Трава вызреет, обсеменит землю. Как первую кукушку услышишь, брякни деньгами, чтобы водились. Натощак в лес сунешься, окукует столько раз, сколько жить осталось. Закуковала пора приниматься лен сеять. Замолкла рожь заколосилась, а кукушка колоском подавилась.
Но теперь все природные связи нарушились. Какое уж там кукованье, когда всех птиц распугали грохотом, пальбой. Если какая бедолага еще тут чужие гнезда выискивает, кто ж различит в гвалте войны ее кукованье. Ни говора леса, ни плеска реки, ни ветра в поле слух сверлит только враг в небе да снаряд, сюда наяривающий.
* * *
Я думала: война. А это дорога, небо, дети, крестьяне, городской люд, голод, смерть.
* * *
«С 11 на 12 октября 1941 года городской партийный актив оставил город и ушел в партизанские отряды.
Для примера следует привести, что по партизанскому отряду 1 (37 человек) приходится на каждого партизана 4 убитых немца и плюс 18 в остатке» (из пересланного через линию фронта отчета).
* * *
Фюрер распорядился, чтобы самыми крутыми мерами в кратчайший срок было подавлено коммунистическое (повстанческое) движение. Именно такими мерами, которые, как свидетельствует история, с успехом применялись великими народами при завоеваниях, может быть восстановлено спокойствие.
При этом в своих действиях следует руководствоваться следующими положениями:
а) каждый случай сопротивления немецким оккупационным властям независимо от обстоятельств следует расценивать как проявление коммунистических происков;
б) чтобы в зародыше подавить эти происки, следует по первому поводу немедленно принять самые суровые меры для утверждения авторитета оккупационных властей и предотвращения дальнейшего расширения движения. При этом следует учитывать, что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью. В качестве искупления за жизнь одного немецкого солдата в этих случаях, как правило, должна считаться смертная казнь для 50100 коммунистов. Способ приведения приговора в исполнение должен еще больше усилить устрашающее воздействие.
Обратный образ действий сначала ограничиваться сравнительно мягкими приговорами и угрозой более строгих мер не соответствует этим положениям, и его следует избегать
Эти основные положения должны быть немедленно доведены до сведения всех военных инстанций, которые заняты подавлением коммунистического движения.
* * *
Чаще всего говорят так:
На Покров день, четырнадцатое октября, по-старому первого, немец вошел в Ржев.
Покров день, первое зазимье, еще не зима, а первая пороша. Время свадеб (придет Покров, девке голову покроет). Праздник пресвятой Богородицы, теперь навсегда день, когда «немец вошел».
* * *
Ясный, словоохотливый, вымуштрованный немецкий солдатик.
Сейчас расстреляете?
Я перевела.
Иди ты к черту, в конце концов, сказал ему капитан.
Не надо меня убивать, очень прошу.
В солдатской книжке у него вложена «Памятка немецкого солдата»: «Фюрер сказал: Армия сделала из нас людей, армия завоюет мир, Мир принадлежит сильным, слабые должны быть уничтожены»
* * *
Долговязый, лицо неправдоподобно белое, и взгляд отсутствующий может, потому, что все время слушает небо. Зенитчик.
Когда эти незнакомые ребята позвали меня поесть и в крышку котелка плеснули крупяного супа, он машинально вытянул из-за голенища ложку, проволок ее по заношенному хлопчатобумажному галифе, обтирая из вежливости, и протянул.
Наступит ли время, когда мы снова будем брезговать, мыть ложки, вместо того чтобы при случае всегда пользоваться чьей-либо облизанной и сунутой в сапог?